Смоленская Русь. Экспансия. Алексей Янов

в своей вечной любви. Все как один были настроены решительно поддержать кандидатуру молодого наместника при избрании нового смоленского князя.

      – При тебе, князь, словно врата рая раскрылись, – говорил заплетающимся языком боярин Есиф Симеонович, – милости неисчислимые на нас, грешных, просыпались!

      – Да! Да! – поддержали выступающего сразу несколько глоток.

      – Щедр наш князь и милостив до нас без меры, – снизошёл до комплимента в мой адрес крупнейший смоленский землевладелец Жирослав Олексич. – Вот мне недавно даровал угодья по реке Сож.

      – А у меня все сёла ульями князя нашего заставлены! – подал голос доверенный боярин Изяслава Мстиславича Дмитр Ходыкин.

      – А торговля как в рост пошла с этими латунными монетами! Теперь смерды нам и меха, и воск за них продают, – восхищённо вторил хвалебным одам Терентий Луготич, смоленский купец и таможенник в одном лице.

      – Несть числа твоим милостям, Владимир Изяславич! Немцы даже своё серебро на латунь у нас меняют! – не удержался от дифирамбов и купец Фёдор Волковников.

      – И не только немцы, в других городах латунные монеты тоже мало-помалу в оборот входят, – заявил Юрий Захарьевич, глава совета директоров РостДома, да так важно, как будто это была его личная заслуга.

      – Без вас, господа бояре, ничего бы этого не было! Вы – соль русской земли и становой хребет нашего княжества! Опора и подмога смоленскому князю! – льстил я в ответ.

      От этих слов некоторые расчувствовавшиеся бояре чуть ли не со слезами на глазах полезли целовать мою руку.

      – Ну, хватит, Пантелей Братонежкич, – пытался отстранить руку от конецкого старосты Ильинского конца. – Давайте выпьем за боярина Пантелея Братонежкича! Золотой он человек. И за посадника Артемия Астафьевича тоже выпьем, за верную его службу!

      – Спасибо на добром слове, князь-батюшка!

      – Уважили вы меня, бояре! Спасибо всем вам, что за меня стоите!

      Потом заявились гусляры, начав перепевать песни «моего сочинительства», а скоморохи дёргались на импровизированной сцене между столами.

      Спиртное полилось в боярские глотки с ещё большей силой. Ближе к утру многие свалились под стол, кто-то храпел, упав лицами в ендовы, другие разбрелись по теремным закуткам.

      Когда рассвело, бояр из теремных хором начали выволакивать приехавшие за ними их собственные слуги. Мои же челядинники, заранее проинструктированные, выдавали с наилучшими пожеланиями каждому покидающему застолье боярину «джентльменский набор» для опохмела.

      А спустя двое суток в Смоленск нагрянул дорогобужский князь с лживой улыбкой, но с постной физиономией. Второй претендент на смоленский престол, кричевский князь, по слухам, болел и не вставал с постели.