Однажды вечером в Париже. Николя Барро

какая-то женщина сногсшибательно хороша, значит между ним и ею уже «что-то есть», и чаще всего роман начинается в первый же вечер после знакомства. Понятия не имею, как ему это удается. Конечно, он умеет и очаровать, и рассмешить. И всегда открывает карты сразу, с обезоруживающей искренностью и прямотой, перед которыми большинство женщин просто не могут устоять.

      Я немного отодвинулся от столика, отпил вина, прищурился на солнце – не сообразил, что сегодня пригодились бы темные очки.

      – Нет, между нами ничего нет, в том смысле, как ты это понимаешь, – ответил я честно. – Но с декабря она приходит каждую среду на последний сеанс, и мне кажется, что… ах, да ничего я не знаю.

      Робер подцепил вилкой увесистый кубик сыра, с которого стекали золотистые капли соуса, а свободной рукой принялся на пальцах подсчитывать:

      – Декабрь, январь, февраль, март! – Он бросил на меня негодующий взгляд. – Уж не хочешь ли ты наплести мне тут с три короба, будто бы эта девушка, которую ты находишь сногсшибательной, уже четыре месяца ходит в твою киношку, а ты даже не попытался с ней заговорить!

      – Но она же приходит только раз в неделю, только по средам, когда у нас идут те старые картины… ну, ты знаешь, о чем я… «Les Amours au Paradis». И я, конечно, говорил с ней. О чем обычно говоришь… Понравился ли вам фильм? Какая ужасная сегодня погода, давайте поставим ваш зонтик вот сюда… ну и прочее в том же духе.

      – А-а, так с ней ходит какой-нибудь тип?

      – Нет-нет! – Я затряс головой. – Она всегда приходит одна. Но это же ничего не значит. – Я повертел на столе свой стакан. – Вначале я думал, она замужем, потому что у нее на руке золотое кольцо. Потом присмотрелся и увидел: нет, кольцо не обручальное, во всяком случае не обычное обручальное кольцо. На нем такие маленькие розочки, чеканка, что ли, а может, литье, червонное золото…

      – Так ты говоришь, она хорошенькая? – перебил Робер. – Красивые зубы, стройная фигурка?

      Я кивнул и вспомнил, как впервые увидел девушку в красном плаще – вечером возле кассы. Мысленно я всегда называю ее девушкой в красном плаще, но на самом деле это молодая женщина, лет двадцати пяти, а может быть, и двадцати восьми, у нее волосы до плеч, светло-русые, цвета карамели, с косым пробором, и нежное личико в форме сердечка, я разглядел даже несколько крохотных веснушек. У нее темные блестящие глаза.

      Каждый раз она казалась мне как будто немного растерянной – то ли погруженной в свои мысли, то ли неуютно чувствующей себя в этом мире. И еще у нее была привычка: дожидаясь, пока я выдам билет, она смущенно отводила за ухо прядь волос. Но стоило ей улыбнуться, все вокруг словно озарялось светом, а ее лицо делалось точно у мальчишки-сорванца. И да, у нее красивый рот и великолепные зубы.

      – Она того же типа, что Мелани Лоран, знаешь ее?

      – Мелани Лоран? Впервые слышу. Кто такая?

      – Ну, она играет в «Начинающих». Актриса.

      Мой друг с задумчивым видом