Книга Синана. Сердце за темным Босфором. Глеб Шульпяков

стол – стандартный набор. Было так душно, что я с наслаждением скинул с себя одежду. Голым подошел к окну. Сверкая на солнце, внизу лежал Золотой Рог, а сверху шли холмы, утыканные минаретами и башнями. По заливу передвигались пароходы, курсировали катера, шныряли от берега к берегу лодки. Над крышами повсюду развевались красные флаги, как будто в городе праздновали Октябрь. Срываясь с карнизов, пикировали на воду чайки. Возвращались, садились на трубы и черепицу. Вышагивали.

      Голый, я смотрел на Стамбул, который звенел и сверкал внизу. Забытое чувство – тревоги, счастья – вдруг вернулось ко мне. И я ощутил страх, что это чувство будет недолгим.

      7.

      Меня разбудил вечерний азан, который уже накатывал на город с азиатской стороны Босфора. Было по-прежнему душно. Я встал, пошел в ванную. Душ был отгорожен в углу, и я стоял под холодной водой, пока вода не пошла через край.

      Когда я вернулся в комнату, у кровати стояла какая-то женщина. Заметив голого человека, консьержка выронила полотенце. Я развел руками. Та отвернулась и боком вышла.

      Насвистывая, я прошелся по комнате. Вода, испаряясь, приятно холодила кожу. Полотенце было белым и жестким, и я с удовольствием вытерся. Для ужина выбрал оранжевую майку с надписью «Celebrate your image» и белые брюки.

      Когда я выключил свет и обернулся, комната исчезла, но в окне вспыхнул Золотой Рог: как будто газовую конфорку зажгли. И я невольно засмотрелся на его ртутное мерцание.

      8.

      Ужин был во дворе. Семейства учителей уже расселись за столами и чинно изучали меню. Делали тихими голосами заказы. Одеты все в темное, никаких белых штанов. А рядом полыхает огненный факел, бросая на столы адские отблески.

      – Балык? – спросил я официанта.

      – Балык йок, – откликнулся тот.

      И с любопытством уставился на меня.

      Я заказал мясо.

      Пока я выбирал и заказывал, на подиум вынесли аппаратуру, а теперь возились с проводами. Потом к микрофону вышла красивая крупная девушка в обтягивающем черном платье. Блестки на черной ткани мерцали. Учителя стали хлопать. Девушка сделала вид, что смущена, и запела.

      Она пела грудным голосом, поворачиваясь то к одним столикам, то к другим. И я невольно засмотрелся на то, как блики огня льнут к ее открытой спине.

      9.

      Я вернулся в номер и снова встал перед окном. Солнце давно село, город исчез. Но по цепочкам огней я видел, где кончается вода залива и начинаются холмы Стамбула.

      Слева светилась первая четверка минаретов. Красные стены, белые башни – это Святая София. Чуть правее мечеть султана Ахмеда, что у ипподрома. А там, где должна была быть Сулеймания, в небе чернела пустота. Знаменитую мечеть сегодня почему-то не подсветили. Дальше справа, на самом краю, светилась еще одна. У этой мечети был один минарет и как будто охранял ее – там, на отшибе.

      Я закрыл окно и включил кондиционер и телевизор. Вытянулся на простынях. Во дворе звенели посудой, иногда раздавались