Защитники. Агата Санлайт

чего она от него ожидала? Требует так, словно он солжет ей! А ведь он не мог солгать одному человеку – Альвине Радужной! Во всяком случае, не в главных вопросах.

      – Четвертое. Если после завершения проблем с бандитами, я не захочу вас больше видеть, вы примете мое решение! И не станете меня осаждать букетами и преследовать при помощи сыщиков!

      Беркут скрипнул зубами так, что у него опять челюсти.

      Сжал кулаки. Разжал. Снова повторил свой маневр.

      Момент истины. Либо пан, либо пропал.

      Либо наступаешь на горло себе, либо единственной надежде немедленно заполучить ее в свое распоряжение. Пусть даже временно. Пусть ненадолго.

      Часики тикают. Тик-тик-тик…

      Аля смотрела с вызовом на лице. И уже, кажется, готова была от всего отказаться, когда Беркут поморщился и выдавил:

      – Хорошо. Документы мои люди подготовят в ближайшее время.

      Набрал на смартфоне распоряжение для главы своего юридического отдела и показал переписку в вотсап Але.

      Мол, видишь? Я не обманывал.

      Когда пришел ответ: «Через час документы будут у вас». Она слегка расслабилась и схватилась за руку Ирины.

      Беркут выругался под нос: смачно и несколько раз. Забористо.

      Почему она хватается за эту бочку алкоголя, как за единственный спасательный круг? Да что в ней такого-то, в этой вороне?

      Чем она могла вчера помочь ласточке? Прокатиться под ногами насильников бревном и сбить их с ног?

      А сегодня? Сбить с ног перегаром?

      …И лишь когда женщины садились в его машину, а Алексей уехал по своим делам, Беркут понял, что он сейчас испытывал.

      Ревность. К подруге Али. Потому что, мать твою, ласточка ей доверяла, на нее полагалась и ее считала по-настоящему близким человеком.

      Эта бессмысленная груда насквозь проспиртованного мяса могла успокоить Алю одним касанием пальцев. А если бы это сделал Беркут? Она бы опять напряглась и ожидала подвоха.

      А то – и вовсе – попыталась сбежать.

      Вот же… твою ж…

      Матерные слова крутились в голове Беркута несколько минут. И снова выплескивались, будто от взрыва – одно за другим, когда Аля хваталась за руку Ирины и на лице ее отражалось успокоение.

      Уже за рулем Борислав вдруг понял, что еще раз лоханулся за этот день. Да, в принципе – лоханулся. Если бы не эмоции, которые захватили и совершенно смешали все мысли, Беркут гораздо раньше понял бы, что есть шикарный рычаг воздействия на ласточку. Ирина, которой та безоговорочно доверяла. Почему? Этого Беркут не понимал. Эта идиотка подставила подругу, фактически именно из-за нее ласточку едва не изнасиловали. Но Аля все равно верила ей, как никому другому. И Беркут гораздо раньше просек бы, что Ирину вполне можно использовать в своих целях, если бы… если бы глядя на ласточку вспоминал о ком-то еще, кроме нее самой…

      Если бы она не заслоняла для Борислава всех других женщин. Всех вокруг…

      Если бы рядом с ней он еще хоть что-то видел и слышал, кроме того, что делала и говорила ласточка…

      Да