Союз Сталина. Политэкономия истории. Василий Галин

служба полностью развалилась, либо Администрация намеренно закрывала глаза на реальность»[184].

      Однако Лондон продолжал игнорировать предупреждения Вашингтона и заключил в Дюссельдорфе англо-германское картельное соглашение. В ответ Рузвельт провел демонстративные военно-морские маневры и пригрозил введением компенсационных пошлин на германские товары[185].

      Только постоянное давление Вашингтона, приходил к выводу Кеннеди, привело к перелому англо-французской политики: «ни Франция, ни Англия никогда не сделали бы Польшу причиной войны, – подчеркивал он, – если бы не постоянное подстрекательство Рузвельта»[186]. «Мы… поощряли англичан и французов отказаться от умиротворения, если они рассчитывают на нашу активную поддержку, тем самым мы, – подтверждал бывший помощник Рузвельта Р. Моли, – способствовали развязыванию войны в иллюзии, что сохраняем мир»[187].

      В марте Париж и Лондон, под давлением Вашингтона, дали свои гарантии Варшаве, которые в апреле трансформировались в договор о взаимопомощи. Опираясь на этот договор, Польша отклонила все мирные предложения Берлина. Гитлер был в бешенстве, только английское вмешательство, восклицал он, сделало Польшу такой непримиримой; только благодаря ему все германские попытки мирного разрешения вопроса о Данциге потерпели неудачу[188]. Эти гарантии загоняли Гитлера в западню и не оставляли ему выбора:

      «Гитлер не ожидал и не желал войны с Францией и Англией. Он никогда не вторгся бы в Польшу, если бы знал о тех последствиях, которые имели место, – приходил к выводу британский журнал «Спектэйтор», – Почти несомненно, что он предпочитает мир войне на условиях, которые помогли бы ему сохранить лицо»[189]. «Я, – заявлял позже Гитлер, – был бы сумасшедшим, если бы ради такого вопроса, как Данциг и коридор, бросился бы в общую войну наподобие 1914 года»[190].

      В планы Гитлера, подтверждал британский историк Э. Хобсбаум «не входила война с Польшей, а та война в которую всë в конце концов всë переросло… – была воплощением худших кошмаров каждого немецкого генерала и дипломата»[191]. «Невозможно поверить, что английский и французский генеральные штабы и правительства этих стран, – подтверждал Ширер, – не знали о нежелании германского генерального штаба сухопутных войск участвовать в европейской войне»[192].

      С другой стороны, удар по политике умиротворения 10 марта 1939 г. нанес Сталин, в своем выступлении на очередном съезде партии. Главная причина грядущей мировой войны, приходил к выводу Сталин, заключается в политике невмешательства, которая «означает попустительство агрессии, развязывание войны, – следовательно, превращение ее в мировую войну. В политике невмешательства сквозит стремление, желание – не мешать агрессорам творить свое черное дело…, не мешать, скажем, Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать

184

MacDonald C. A.…, р. 137.

185

MacDonald C. A.…, р. 135, 137.

186

The Forrestal Diaries – New York, 1951, p 121–122. (История Второй Мировой войны, в 12 томах. – М.: Воениздат, т. 2, с. 345.)

187

Moley Raymond Charles. After Seven Years. – New York and London: Harper and Brothers. 1939, p. 384–385.

188

Картье Р…, с. 74–75.

189

«Spectator» от 1 марта 1940 года. (Беглов И…, с. 61).

190

Гитлер – Гальдеру. (Картье Р…, с. 36).

191

Хобсбаум Э…, с. 52.

192

Ширер У…, т.1, с. 461.