Гражданская война и интервенция в России. Политэкономия истории. Василий Галин

это всегда казаки уверяют, что они спасители России, что они настоящий государственный элемент и что в критическую минуту они являлись истинно государственным элементом? – вопрошал в этой связи пдп. Ильин, – История и примеры говорят совсем другое?!»[279] Как относились к этому лидеры Белого движения? – «Добровольческая армия и кубанское правительство спорили по множеству вопросов…, – отвечал Кенез, – но нет записей о том, что армия была против такого обращения с иногородними, их русскими земляками. Армия и казаки заключили союз за счет неказачьего населения Войска»[280].

      Наглядно этот факт подтверждал сам Деникин, в своем положении об управлении областями, занимаемыми Добровольческой армией, в котором говорилось: «Все граждане Российского государства, без различия национальности, сословия и вероисповедания пользуются… равными правами гражданства. Особые права и преимущества, издавна принадлежащие казачеству, сохраняются в неприкосновенности»[281].

      Однако союз этот оказался временным, поскольку верхи казачества сами с оружием в руках искали свою «волю», а «Деникин, – по словам атамана П. Краснова, – не хотел отрешиться от старого взгляда на казаков, как на часть Русской армии, а не как на самостоятельную армию, чего добивались казаки и за что боролись»[282]. «Планы и обещания Деникина восстановить единую Россию под властью правительства, избранного народом, никогда не привлекали донских сепаратистов, – подтверждал находившийся в гуще событий Х. Уильямсон, – Хотя они и противостояли большевизму, но точно так же были твердо намерены никогда вновь не попадать под контроль центрального российского правительства»[283]. «Казаки, – подтверждает Кенез, – ненавидели своих союзников, а офицеры (в свою очередь) не переносили проявления казачьего сепаратизма»[284]. «У добровольцев с офицерами Донского войска отношения были тяжелые, – подтверждал В. Шульгин, – драки и поединки не прекращались…»[285].

      «У меня четыре врага, – заявлял атаман Краснов, – наша Донская и Русская интеллигенция, ставящая интересы партии выше интересов России, мой самый страшный враг; генерал Деникин; иностранцы – немцы или союзники, и большевики. И последних я боюсь меньше всего, потому, что веду с ними открытую борьбу, и они не притворяются, что они мои друзья»[286].

      Противостояние Добровольцев с кубанским сепаратизмом, ищущим поддержку даже у незалежной Украины, достигло такого накала, что в июне 1919 г. сотрудником деникинского «Особого совещания» был застрелен председатель Кубанской Рады Н. Рябовол. После заключения между Кубанью и Горской республикой договора направленного против деникинской армии, Деникин приказал отдать полевому суду всех лиц подписавших договор. В ноябре 1919 г. был пойман один из подписантов – священник Калабухов, и по приказу Деникина повешен. Кроме этого Деникин разогнал Кубанскую Раду и принудительно выслал 10 ее членов,

279

Ильин И. С.…, с. 352. (26 ноября 1918 г.)

280

Кенез П…, с. 222.

281

Временное положение об управлении областями занимаемыми Добровольческой армией Деникин А. И. Очерки русской смуты, Т. III, с. 267–269. (Цит. по: Головин Н. Н. Российская контрреволюция…, 2 т., с. 309.

282

Краснов П. Всевеликое войско Донское //Архив Русской революции, т. V c. 278–280. (Цит. по: Головин Н. Н. Российская контрреволюция…, 2 т., с. 589)

283

Уильямсон Х…, гл. 14.

284

Кенез П…, с. 159.

285

Жуков Д. Жизнь и книги В. В. Шульгина (Шульгин В. В.…, с. 42)

286

Краснов П. Всевеликое Войско Донское //Архив Русской революции, т. V, с. 198. (Цит. по: Головин Н. Н. Российская контрреволюция…, т.2, с. 427).