Русская княжна Мария. Ведьма Черного озера. Андрей Воронин

езды Федор Дементьевич не любил. Теперь же, после того, что стряслось в поле, все стало на свои места: и охотничьи традиции остались в неприкосновенности, и в седле трястись более не было никакой нужды. Что же до самой охоты, то Федор Дементьевич рад был случаю, с одной стороны, потешить гостей, а с другой – положить конец бесчинствам медведя, который не давал житья его мужикам.

      На опушке их встретил лесник Федора Дементьевича, накануне получивший от графа приказ отыскать медвежье логово. Идти пришлось, слава богу, недалеко: потерявший страх мохнатый разбойник обосновался совсем недалеко от деревни, устроив себе временное жилище в гуще молодого подлеска, куда денисовские девки и ребятишки, бывало, хаживали за грибами и ягодами. Судя по поведению собак, которых с превеликим трудом удерживали двое дюжих егерей, медведь был дома – отсыпался, негодяй, после ночного разбоя.

      Кустарник окружили, стали на номера, пустили собак. Все шло так, как обычно идет в подобных случаях, и даже еще лучше: собаки сразу подняли зверя, и очень скоро из кустов, перекрывая многоголосое тявканье своры, раздался гневный медвежий рык, от которого у охотников кровь быстрее побежала по жилам и шевельнулись на головах волосы, сигнализируя о пробуждении древнего охотничьего инстинкта. В свой черед, как и следовало ожидать, медведь – огромный, матерый, с рыжеватыми подпалинами на бурой шкуре – с треском выкатился из кустов, волоча за собой не менее десятка рычащих сквозь зубы, совершенно потерявших разум в горячке схватки собак. Поднялась пальба, взлетели белые дымки, посыпались сбитые ветками листья, полетела щепа. Медведь кинулся наутек, но далеко, понятное дело, не ушел, уж больно много вокруг стояло стрелков, уж очень мешали ему вцепившиеся в мохнатые медвежьи окорока собаки… Словом, о чем тут говорить! Не должен был уйти и не ушел, вот и весь сказ.

      Паля по медведю, Петр Львович грешным делом начисто позабыл и об упавшем с лошади Федоре Дементьевиче, и о своих обязанностях полкового командира, и о войне с Бонапартом – обо всем на свете позабыл он, наводя ружье на громадную бурую тушу, которая с треском ломилась через кусты. Не было для него в эту минуту дела важнее, чем остановить убегающего зверя меткой пулей, и, когда зверь, обиженно рыкнув в последний раз, боком завалился в бурелом, Петр Львович наряду с радостью испытал легкое разочарование: ну вот, все уже и кончилось…

      Вслед за тем им овладело легкое беспокойство: как там этот инвалид, шут гороховый, симулянт, престарелый паяц – словом, как там милейший Федор Дементьевич, не помял ли его ненароком косолапый? Беспокойство это показалось Петру Львовичу странным и неуместным, тем более что номер Федора Дементьевича был далеко в стороне от того места, где медведь выбежал из кустов прямо на ружья охотников. Да и бежал зверь не к графу, а, напротив, совсем в другую сторону, так что для Петра Львовича лучше всего было выкинуть из головы глупые мысли, что он и сделал с огромным удовольствием.

      Подойдя к поверженному медведю, от которого