Колдуны и министры. Юлия Латынина

безошибочны, кисть так и летала по бумаге. Нан поднял безумные глаза и вежливо сказал:

      – Где вы были, Шаваш! Вас искали всю ночь.

      Шаваш, поклонившись, объяснил, что он уезжал за город отвезти документы отца Сетакета, и протянул записку: «Господин Шаваш! Сожалею, что ввел вас в ненужные хлопоты с документами и, разумеется, прошу никого не разыскивать по поводу моей смерти. Передайте, пожалуйства, господину Нану, что в монастыре ему очень благодарны за то, что он нашел и вернул кота настоятеля».

      – Какого кота? Что за чушь? – спросил недовольно Нан.

      – А того, который пропал в Харайне, – пояснил Шаваш. – Настоятель в нем души не чает, а по-моему, жирная животина.

      Нан моргал, а Шаваш, кланяясь, закончил:

      – А монах сегодня вечером пришел на Синий Мост и на глазах всех тамошних булочников кинулся вниз. Там такое течение, что тело так и не вытащили. Я…

      Тут господин Нан не сдержался и заорал:

      – Слушайте, Шаваш, какое мне дело до котов и желтых монахов!

      Через десять минут Шаваш рвал из секретарских рук бумаги с теплыми еще печатями на именах. Глаза у него, при виде имен, стали круглые и восторженные. Все желтые монахи вылетели у него их головы.

* * *

      Неделю император не вставал с постели, и всю неделю в городе шли аресты. Никто из близких господина Ишнайи не мог быть спокоен за жизнь свою и имущество. В первые часы арестовывали больше именем государя, а вскоре – именем господина Нана.

* * *

      Уже после полудня секретарь Нана, Шаваш, со множеством «желтых курток» явился к другу первого министра, министру финансов Чаренике, начинавшем свою карьеру еще при государыне Касии.

      Чареника был человек мелкий и злобный, пытал людей по пустякам. Глазки у него лезли на переносицу, про таких говорят: не будь носа, глаза бы друг друга съели. Впрочем, в полнолуние он постился и мыл ноги нищим. До Чареники финансы были просты: каждый крал, сколько мог. С Чареникой стало хитрее.

      Шаваш вошел: ах, какой чертог! мраморные дорожки, порфировые колонны. Наборные потолки впятеро выше разрешенных в частном строении. Наборные потолки были выше вот отчего: государыня Касия несколько раз выпускала государственный займ. Получить по нему деньги стало трудно, и маленькие люди продавали билеты за два-три процента от стоимости. Другое дело люди уважаемые – те покупали билеты маленьких людей и получали от казны полный выкуп. (Никто никого не обманывал: маленькие люди ведь не обязаны продавать билеты, так? И государство ведь обязано платить по займу, так?)

      Впрочем, есть у министра финансов и другие способы поднять повыше потолок.

      Господин Чареника встретил Шаваша с лицом белым, как бараний жир. Шаваш показал ему пачку документов.

      – Это ваша подпись?

      – Моя, – опустив глаза, согласился господин министр.

      – Господин Нан хочет предъявить эти бумаги государю, – сказал Шаваш.

      – Понимаю, – произнес господин Чареника, и лицо его из белого стало зеленым, как заросший ряской пруд.

      – Господин