Солнце в стакане. Михаил Русанов

водки на посошок и попросил счет.

      Снег белой пеленой завесил город…

      Он узнал ее сразу. Татьяна стояла недалеко от VIP-входа в клуб. Курила. Снежинки блестели на меховом вороте короткой норковой шубки. Сазаров остановился в сторонке так, что бы она ни могла его заметить. Без шапки, подумал он, значит на машине. Три года. Она изменилась. Темный цвет волос, короткая стрижка. Подойти, сказать – привет, как дела? – и смотреть в ее глаза так, словно ничего не произошло. Это выше сил. Он закурил. Татьяна нервничала. Часто смотрела по сторонам. Если спросить про сына, то она, скорее всего не ответит. Год после развода он бегал у нее на коротком поводке. За возможность увидеть сына исполнял ее капризы. Нужны деньги? Пожалуйста. Достать билеты в закрытый дорогой клуб на светскую вечеринку? Нет проблем. Он в эти клубы не ходил. Она посещала их с другими мужчинами. Цинично, похоже на шантаж, и удивительно эффективно. Когда надоело, Сазаров махнул рукой и исчез. Три года тишины. Сын подрос.

      Нет, ничего не скажет. Что-нибудь попросит. Но сейчас он ничего не может ей предложить.

      Кто-то толкнул Сазарова. Он обернулся. Мужчина лет сорока небрежно извинился. Кашемировое пальто, дорогие часы. Мужчина шел к VIP-входу. Вечером он придет домой. Снимет дорогую обувь. Жена накроет изысканный ужин. Вечерние газеты, сигареты, кофе. Умные дети вовремя пойдут спать, – папе завтра рано на работу. Разговор ни о чем с супругой перед сном. Утром – острая бритва на щеках, кофе, пара бутербродов. Обязательный просмотр утренних городских новостей. И вдруг среди сводок – сообщение о молодой женщине, покончившей с собой минувшей ночью. Глядя на ее фото, он почувствует ком в горле. Нервно щелкнет зажигалкой. Вспомнит – вчера в обед звонил, говорил что-то резкое, ссылался на детей. Искал причину. Холодное лезвие на тонких венах…

      Мужчина в пальто поздоровался с двумя молодыми девушками. Смеясь, они взяли его под руки.

      Нет никакого лезвия, все будет по-другому. Мужчина придет домой, сядет на кухне. Будет пить кофе. Ему хочется водки. Он пьет кофе. Она молча повесит пиджак на спинку стула. Ей хочется плакать. Она сдерживает себя. Сядет рядом с ним и будет смотреть в окно на снег. Когда-нибудь он напьется. Она когда-нибудь заплачет. Швырнет его вещи на лестничную площадку. Громко хлопнет дверью. «Ну почему он тогда не захотел ребенка?!»

      Мрачно.

      Наверное, у него все хорошо. Семья, бизнес, друзья. Скука на лице? Это ничего не значит. Почему этот поц, довольный жизнью до чертовой скуки, не может быть счастливым?!

      В кармане пальто глухо зазвенел мобильный. Сазаров взглянул на Татьяну. Она звонила. Звонила ему.

      Вокруг толпились люди. Молодежь собиралась вокруг центрального входа в клуб. Люди посолиднее подтягивались к VIP-входу.

      Никому нет дела, что мы здесь потеряли или нашли. Каждый день умирает чья-то любовь. Жизнь не справляет поминки.

      Сазаров бросил окурок в урну и пошел по проспекту в сторону Обводного канала. Телефон замолчал. Что он мог сказать ей?