Давай наденем шляпы с широкими полями. Александр Михайличенко

может, сильней,

      чем любит убийца свой грех,

      больше весны, лета, людей,

      жизни, что перемелет нас всех.

      Я люблю тебя больше времени,

      прошлого, земли, таланта,

      славы, общества, племени,

      шестого доказательства Канта.

      Я люблю тебя, может, крепче,

      чем холопы любят царей,

      больше ожидания встречи,

      но тебе нужно сильней.

      «Ты права, будущего у нас нет…»

      Ты права, будущего у нас нет,

      по крайней мере, на сейчас,

      и это самый подлый жизни секрет:

      почему не вовремя все для нас?

      Друг друга карябать мне неприятно,

      и трещины пошли на моем каркасе,

      как морда битая смотрится опрятно,

      неся лишь отпечаток несогласия.

      Я, кроме тебя, ничего не чувствую,

      я потерялся, но место известно,

      еще похожу, посплю, я люблю,

      а любовь не уместна.

      Видишь, как получилось за часик,

      не от жизни ужасной, от хорошей при том,

      точно как говаривал классик,

      любовь, выскочив, финским пырнула ножом

      Но если отмотают как телесериал

      и снова позовут к тебе на встречу,

      я бы не шел, я бы бежал,

      и, не боясь, что душу искалечу.

      Но если мотать там кто-то станет,

      мотай лет на пятнадцать сразу, да.

      Я запишусь в футбольные фанаты,

      и все переберу на Питер поезда.

      И в тамбуре накуренном, вонючем,

      скажу: «Я тут я навсегда с тобой»,

      а ты посмотришь взглядом жгучим

      и другу покиваешь головой.

      И мы увидимся так же и на том же месте,

      под солнцем жарким, желтооким,

      и счастье быть нам вместе

      покажется несбывшимся, далеким.

      Хотя, наверное, нам лучшее дается,

      но с планированием там полное дерьмо.

      Да всем нам воздается,

      но не за тех и не за то.

      Мы не субъекты, мы объекты,

      и нам негоже выбирать

      себе удобнее аспекты,

      когда любить и умирать.

      «Человек на семьдесят процентов состоит из воды…»

      Человек на семьдесят процентов состоит из воды,

      Я из любви к тебе – на девяносто.

      Было время, я тебя не знал, вроде бы,

      И десять процентов впиталось само собой просто.

      Можешь в это не верить, и правда,

      Лучше не выходить из рутины,

      В сравнении, мет, хмурый, трава,

      С чувством к тебе витамины.

      Я слышал, должно пройти,

      Хотя не против и умереть книжно,

      Может, пятая волна впереди,

      Ничего не слышно?

      Я отдаю судьбе долг

      Задолго до мартовских ид,

      Раньше подумать не мог,

      Что счастье так сильно болит.

      Слушать, как дышишь всю ночь,

      Хорошо, сейчас не весна, а морозы,

      Алкоголь может немного помочь,

      Но он не решает вопросы.

      «Читать начали чтобы…»

      Читать начали чтобы,

      поэту желательно сдохнуть,

      дуэлям не время, все снобы,

      а водкой трудно себя грохнуть.

      Не мое торчать с «хмурого»,

      а дальше что же,

      раньше держался Шнурова,

      а теперь и он на ЗОЖе.

      Можно, конечно, шею обмотать

      и, так сказать, покуситься,

      но у меня жена, дети, мать

      и любимая в платье из ситца.

      «Давай наденем шляпы с широкими полями…»

      Давай наденем шляпы с широкими полями

      и пойдем отстраненные лица сквозь

      тех, кто себя не знает и что между нами,

      но жить им на свете пришлось.

      А дождь пусть усилит их разочарованье

      в себе, в погоде, в других,

      я приглашаю тебя на свиданье

      в одну из лучших пивных.

      А лучше давай сядем под пледом,

      от капеллы виден залив,

      этот берег, оставленный шведом,

      худо-бедно, как-то, но жив.

      Хотя,