Я убил Мэрилин Монро. Дмитрий Владимирович Романовский

и передаются лучше чем игрой и мимикой актеров. Сразу после первого действия, когда люстры еще не зажглись, а люди продолжали аплодировать, Глория потащила меня за руку из зала. Мы бегом спускались по лестнице, чтобы занять очередь к буфету, и оказались первыми у буфетной стойки. Я проголодался, и сандвич с кофе показался мне вкусным. А кофе был откровенно плохим, несмотря на цены театрального буфета, превышающие цены дорогих ресторанов. Я сказал:

      – Глория, вы взяли два билета на какой-то спектакль. С кем вы собираетесь поехать?

      – С моим знакомым.

      – Он ваш бойфренд?

      – Нет. Сосед по дому. Я часто езжу с ним в оперу. – Я размышлял. Сосед. Роза была тоже моей соседкой по дому. Но с ней бы я не поехал ни в ресторан, ни тем более в театр. Женщин следует держать на расстоянии. Если подпустить женщину близко, она тут же начинает копаться в твоем прошлом, а мне это было ни к чему. Глория, не допив кофе, закурила.

      – У меня привычка во время курения пить кофе, – сказала она. Я тоже закурил, и мы вышли на балкон. Отсюда открывался вид на площадь с фонтаном, освещенным снизу подводными софитами.

      – Великолепный вид, – сказал я. – Глория, а сколько лет вашему партнеру по опере?

      – Семьдесят. У него парализованная жена, которая не может далеко уезжать от дома.

      – Она не ревнует мужа?

      – Нет. Я с ней в хороших отношениях. – Книги читать полезно. Моя речь изменилась. Я стал употреблять выражения, которые раньше не употреблял, и мне было легко говорить с Глорией. Она стала сложной женщиной. Еще несколько лет назад мне не пришло бы в голову такое определение, и я сказал вслух:

      – Глория, вы сложная женщина.

      – Это комплимент?

      – Безусловно. Ведь противоположность сложности – примитив. – Я машинально стал насвистывать то, что пел тенор перед индуистским храмом. Глория сказала: – Нет, во второй фразе модуляция в септу, – и она тихо напела эту фразу. Я повторил это свистом. Она спросила: – Вы раньше слышали эту арию?

      – Нет, – признался я.

      – Антони, у вас хорошая музыкальная память. Это сложная мелодия, – и с улыбкой добавила: – Сложная как и я. Вам нравится опера?

      – Да. Красивая музыка. – Я понимал, что ответ был примитивным. Интеллигентные люди так не говорят. Интересно, как бы ответила Глория на такой вопрос. И я спросил:

      – А вам опера нравится? – Тихим ровным голосом она ответила:

      – Очень. Приятно слышать чисто французскую музыку безо всяких итальянских и немецких примесей, хотя Делиб считается несерьезным композитором.

      – А какие композиторы считаются серьезными? – спросил я.

      – Вам это интересно? – Судя по ее тону ей было ясно, что я не имею никакого представления о музыке. Это меня задело.

      – Глория, вы все оперы слушаете по нескольку раз?

      – Антони, очень мало опер, которые стоит слушать. Их можно пересчитать