Солнцепёк. Алексей Захаров

сайтам лазил. Мы с Олесей после уроков и поперлись к нему домой. Но недолго мы по тем сайтам лазили, минут десять всего. Вернулась его мать и застукала нас за этим запретным занятием. Ну, а мы там уже всякого навидались! Не буду врать, что мне не понравилось, но и по башке огрело прилично. Прямо шок какой-то в тот день со мною случился. В голове будто все вверх тормашками перевернулось. Олеся тоже, наверное, минут сорок молчал, не разговаривал ни с кем. Штамп потом хвалился, что все, что мы успели увидеть – только цветочки. Такого нам понарассказывал. Но мы его болтовне не очень-то поверили, уж больно не укладывалось все это в мозгах. Как подобное можно вытворять, да еще выставлять напоказ перед всеми? С ума сойти можно от того, что он нам порассказал. Думаю, Штамп приврал от себя с три короба, он на подобные штуки мастер, хотя, судя по тому, что мы видели, может, и нет, может, и не приврал…

      Сейчас я упорно пытался приблизиться к тому моменту, когда Татьяна Николаевна станет целовать меня в губы. Между шампанским или там соком должно же еще что-то произойти. А у меня в этом месте провал был. Пустота и туман кромешный. Я Серегу сперва об этом спрашивать не хотел, откуда ему знать? Кроме Катьки и книжного опыта у него другого не было, в этом я был уверен. Но потом я не выдержал и все же спросил. Уж страшно мне не терпелось посмотреть на то, как он выкручиваться начнет.

      – А что дальше, Олеся? – поинтересовался я. – Когда мы с ней вместе в домике окажемся?

      – Пускай шампанского выпьет, – не чувствуя с моей стороны подвоха, Олеся расслабленно вытянул ноги к костру и поскреб ногтями коленку.

      – А дальше?

      – Что дальше? – не понял он.

      – Ну, выпьем мы шампанского, цветы я ей вручу. И что? – не унимался я.

      – Ну, что дальше… – растерялся Олеся, – а дальше… – он неуверенно посмотрел на меня.

      – Что, начать тискать ее, как Сапожникову? – ухмыльнулся я, довольный тем, что подловил Серегу.

      Олеся сообразил, что я над ним насмешничаю и разозлился.

      – Ну, ты, Наглый, даешь! Она ведь не Катька! С нею нельзя так…

      – А какая разница, – неожиданно встрял Гаврош, ему, видно, надоело слушать нашу болтовню, – женщины, они, как и девчонки, тоже пообниматься не прочь.

      Мы с Олесей обалдели от его слов. То он молчит себе в тряпочку, пока мы обдумываем, как мне лучше зарекомендовать себя перед Татьяной Николаевной, то выдает вот такое.

      – Тебе-то откуда известно?! – почти хором воскликнули мы.

      – Да надоели вы, пацаны. Все про баб и про баб, – отмахнулся Гаврош. Он поправил за козырек свою синюю, захватанную бейсболку, поджег в костре прутик и прикурил от него сигарету. – У нас одна воспиталка с детдомовскими старшаками шашни крутила, пока ее за это директриса не вытурила…

      Внезапно Гаврош осекся. Где-то через улицу послышались громкие мужские голоса. Мы разом притихли и начали тревожно прислушиваться,