Вершители. Книга 3. Тень Чернобога. Евгения Кретова

снова окружает та самая тягучая тишина. Душный переход внутри темного морока. Высокие, но давящие своды. По стенам бесшумно стекает многоликий поток тумана, клубясь у основания и сворачиваясь в замысловатые фигуры. Она неспешно шагает по этому бескрайнему дымчатому морю, ведомая одной лишь мыслью, что надо шагать вперед – и там встретит она свою судьбу и предназначение. Но идти с каждым шагом становится все труднее: сизый туман проникает в каждую клеточку ее уставшего и напряженного тела, забивается в легкие, из-за чего дышать становится всё тяжелее, липкая испарина выступает на лбу. Немного подташнивает. Преследует мысль, что она упускает что-то важное. Что этот кошмар не закончится никогда, до тех пор пока она это важное не обнаружит и не усвоит.

      Прореха в плотном тумане. Сквозь нее видна четко очерченная дорожная разметка. Остановилась и прислушалась, как и всегда в этом месте. Только еле слышный шелест вязкого тумана. И вдруг тихий шорох сменился торжественными песнопениями, едва слышным смехом людей, потом голосами, уже более отчетливо звучащими. Их гул нарастает, тембр и тональность меняются, и вот становится ясно, что это крики и ругань толпы, взрывы, гул моторов, стрельба, мольбы о помощи тысяч и тысяч человек.

      Гул нарастает, бьет по грудной клетке, давит и оглушает. Не в силах больше терпеть, она закрывает уши руками, падает на колени и кричит. И тут происходит что-то из ряда вон выходящее: вместе с сотнями голосов до нее начинают доходить запахи. Ароматы горькой полыни и придорожной ромашки тонким шлейфом окутывают ее. Их сменяет запах дождя, в узком коридоре от него становится свежо и прохладно.

      Она распрямляет плечи, готовая улыбнуться приятному ветерку, но к нежному аромату свежести примешивается что-то еще – противное и липкое, тяжелое и въедливое. Это зловоние подкрадывается, постепенно окружает ее, проникает под кожу, все сильнее сдавливая горло. И вот ей уже нечем дышать. Бессильными руками пытается она сбросить наваждение, разгоняя мутную мглу вокруг, царапает кожу, пытаясь освободить горло от тяжелых тисков.

      – Не надо! – кричит она не своим голосом.

      Тишина. Ужасные запахи отступают, позволяя распрямить плечи. И тут – оглушительный взрыв. Где-то совсем рядом, ударяя по барабанным перепонкам. Скрежет металла, крики людей. Она падает, всем телом ощущая, как на нее сыплется тяжелыми комьями сырая земля. Беззвучно хватает воздух, но вдыхает лишь запах смерти и смрад. И этот запах, впечатывающийся в ее мозг, – сладковато-приторный, с мерзким железным привкусом, оседающим на языке. Запах крови. Она поняла это внезапно. Ахнув, прикрыла рот, чтобы сдержать рвотные позывы, дернулась в сторону, ударилась плечом о стену и…

      Очнулась.

      Приятный полумрак спальни. Мягкая бархатистая простыня, пушистое одеяло, ворох подушек разбросан по темному ковру. Комната большая, со стенами, обитыми серо-голубым шелком с трогательными цветами черемухи. У противоположной от кровати стены – широкий письменный стол, придвинутый к нему вплотную стул и могучее кресло с высокой спинкой, на котором