Сын менестреля. Грейси Линдсей. Арчибальд Кронин

поинтересовался Десмонд.

      – Да, и очень хороший. Если я прихожу за жареной картошкой на пенни, он всегда дает мне двойную порцию.

      Когда мы проходили мимо лавки мясника в конце улочки, ее хозяин, одетый во что-то сине-полосатое, перепоясанное кушаком, приветственно мне помахал.

      – Еще один друг, – поспешил предупредить я вопрос Десмонда. – Он шотландец. И если мама приходит в его лавку по субботам перед закрытием, то всегда получает первоклассный товар.

      Десмонд как-то странно притих, и, когда мы вскарабкались на крутой холм, на котором стоял наш многоквартирный дом, я понял почему. Так вот, после того как мы вошли в дом и не без труда преодолели четыре лестничных марша до нашей квартиры на верхнем этаже, он застыл рядом со мной, запыхавшись и явно потеряв дар речи.

      – Послушай, Алек, – наконец выдохнул он, – высоковато вы забрались!

      – Ерунда, Десмонд! – отрезал я. – Утром после холодной ванны и трех кругов вокруг дома, что составляет около мили, я птицей взлетаю по ступенькам.

      – Действительно? – бесцветным голосом спросил Десмонд.

      Я достал ключ, открыл дверь и провел своего друга на кухню, где мама, перед тем как деликатно удалиться, сервировала маленький кухонный стол с чистой белой скатертью всем, что нужно для чаепития, и даже поставила большую тарелку с песочным печеньем.

      Десмонд рухнул на один из двух стульев, стоявших возле стола, и принялся молча наблюдать за тем, как я зажигаю газ, кипячу воду в чайнике, со знанием дела завариваю чай и разливаю его по чашкам.

      Затем, судорожно сглотнув, он сказал:

      – Замечательно, Алек! Очень бодрит.

      Я долил ему чая и придвинул поближе тарелку с печеньем. Десмонд взял одно, осторожно надкусил, и лицо его просияло.

      – Послушай, Алек, печенье просто восхитительное!

      – Домашнее. Угощайся.

      И мы принялись за дело. И действительно, в скором времени Десмонд практически опустошил тарелку, хотя, конечно, и не без моей помощи.

      – Я еще хуже, чем старина Бошан с его французскими пирожными, – извиняющимся тоном заметил Десмонд, прежде чем взять девятое по счету, и последнее, печенье.

      В ответ я в третий раз наполнил его чашку чаем.

      Восстановив силы и слегка ожив, Десмонд стал рассматривать обстановку, и его взгляд остановился на занавешенном алькове за моей спиной.

      – Алек, ты что, здесь занимаешься?

      Я ногой отдернул занавеску, открыв взору аккуратно застеленную узкую железную кровать под серым покрывалом.

      – Мамина спальня, – сказал я. – Хочешь посмотреть мою?

      В ответ Десмонд только молча кивнул. Я провел его через крошечную прихожую и распахнул дверь в комнату.

      – Вот мои владения, – улыбнулся я. – Здесь я сплю, работаю и занимаюсь гимнастикой.

      Оторопевший Десмонд последовал за мной. Комната была практически пустой. Из всей обстановки только узкая кровать на колесиках у стены и ветхое бюро с задвигающейся шторкой, уцелевшее лишь потому, что при распродаже