Мемуары Дьявола. Фредерик Сулье

моего отца…

      – Не в этом дело, Арман, – прервала его маркиза. – Я едва знала вашего отца, да и вы сами были далеки от него в течение последних десяти лет, так что навряд ли при известии о его смерти вы горевали, как при потере горячо любимого и близкого человека.

      Луицци промолчал, и маркиза после некоторой заминки повторила:

      – Нет, не в этом дело; просто ваш визит состоялся в… весьма своеобразную пору.

      Грустная улыбка показалась на губах Люси, и, словно оживившись от этой улыбки, она продолжала:

      – По правде говоря, Арман, жизнь – весьма странный роман. Вы надолго в Тулузе?

      – На неделю.

      – Возвращаетесь в Париж?

      – Да.

      – Вы увидите там моего мужа.

      – Как? Его избрали депутатом всего неделю назад, и он уже в дороге? Сессия начнется не раньше чем через месяц[41]. Я думал, вы поедете вместе.

      – О нет, я остаюсь. Мне слишком нравится Тулуза.

      – Но вы совсем не знаете Парижа.

      – Я знаю достаточно, чтобы не желать туда ехать.

      – За что же вы его так не любите?

      – О! У меня есть свои причины. Я не настолько молода, чтобы блистать в салонах, и не настолько стара, чтобы заниматься политическими интригами.

      – Вы достаточно умны и прекрасны, чтобы преуспеть где бы то ни было.

      Маркиза вяло покачала головой:

      – Вы не верите ни одному своему слову, барон. Я очень стара, мой бедный Арман, главное, стара душой.

      Арман осторожно наклонился к кузине и промолвил, понизив голос:

      – Вы несчастны, Люси?

      Взглянув украдкой на дверь своей комнаты, она вместо ответа быстро и очень тихо предложила:

      – Приходите часов в восемь на ужин, мы поболтаем. – Коротким кивком маркиза попросила его удалиться; он взял ее за руку, и она сильным судорожным движением сжала его запястье. – До вечера, до вечера, – опять совсем тихо прошептала Люси и живо направилась к своей комнате.

      Но дверь открылась не сразу. Без всякого сомнения, там кто-то подслушивал и не успел отступить достаточно быстро. Луицци остался один и, пораженный своей догадкой, медлил с уходом; вскоре он смутно услышал гневный мужской голос. Открытие смутило барона, и, сильно обеспокоенный, он вышел. Мужчина скрывается в комнате женщины и разговаривает с ней в таком тоне! Мужчина, если он не муж, не брат, не отец, то любовник. Любовник! У маркизы дю Валь? Луицци не смел поверить. Подобное не укладывалось у него в голове. Многие его воспоминания защищали Люси; и он решил, что угадал, какое новое горе настигло его бедную кузину, ибо знал когда-то несчастную девятнадцатилетнюю Люси, которая сохла от неистовой любви, но воспротивилась ей всеми силами христианской добродетели.

      Погруженный в прошлое, Луицци направился к дому своего нотариуса, господина Барне, с которым также хотел познакомиться. Вскоре он нашел нужный дом, но поистине то был день отсутствующих мужей. Его приняла госпожа Барне, сухопарая, худющая шатенка небольшого росточка, с тусклыми голубыми глазками и тонкими губками. Когда

41

Сессия начнется не раньше чем через месяц. – Как уточняет А. Ласкар, дю Валь попал в депутаты в результате кантональных выборов. Парламентские сессии обычно начинались в январе и длились полгода.