Обоснованная ревность. Андрей Битов

сразу выпустил Асю, но был счастлив.

      – А я деньги достал…

      – Да?.. – почти равнодушно сказала Ася.

      – Вот.

      – Так много? – сказала она так же спокойно, Алексей был немножко разочарован и в то же время благодарен ей за то, что она не вскрикнула, не затормошилась. – Откуда у тебя?

      – Достал, – важно сказал Алексей.

      Ася словно бы отсутствовала.

      – Вот и хорошо, – сказала она после паузы. – Дай мне на ломбард. И десятку на встречу – я всего куплю. Нам ведь хватит десятки?.. Ну что, пошли? А то у меня очередь.

      Они спустились на улицу, и Алексей удивился, какая замечательная погода. Словно за городом, всюду был снег редкой белизны. И дома заиндевели. И эта старая улица с небольшими, темными уже зданиями была очень хороша. Город был не похож на себя, плавный и мягкий. Не этот город. “Вот и всегда, – подумал он, – я замечаю красоту, когда рядом Ася, хотя бы она и не замечала. А так ведь и не вспомнить, чтобы я один увидел город, или сад, или погоду, или небо”. Небо тоже было удивительное – белое, близкое и мягкое, но одновременно светлое.

      И все это – только улицу перейти – и парикмахерская. Ася оставила его у дверей, сама вошла. В открывшуюся на секунду дверь он увидел, что узенький зал ожидания – битком, и все женщины там стоят в расстегнутых пальто; полутемно, а за фанеркой яркий свет. Ася тут же выскочила, тоже расстегнутая, и сказала:

      – Подвинулась, но еще далеко. Тебе нет смысла ждать.

      – Да нет, – сказал Алексей. – Я подожду.

      – Ты лучше купи вина, а то я не успею, – столько дел.

      – Ладно, – сказал Алексей. – Иди, замерзнешь.

      – А потом сюда приходи, слышишь?

      В магазинах было не продохнуть. Он входил, видел толпу и отчаивался. Так он заходил в несколько. Наконец понял, что только теряет время и нигде меньше не будет. И все-таки снова вышел из магазина. И тогда, свернув в нелепый закоулок, заметил погреб и нырнул туда. Тут были только мужики, в большинстве пьяные. Тут же и пили, бродили со стаканами. “Вот ты погоди, – говорили они, – вот ты погоди”. Их было много, но очередь двигалась быстро, и Алексей достал все, что надо. “Купил, значит”, – сказал ему небритый папаша и ласково посмотрел. “Да вот купил”, – ответил Алексей, пряча бутылки. “Вот и молодец”. – “Да уж”, – смутился Алексей. “Папу не обижай”, – сказал папаша.

      Все было хорошо. Алексей вернулся к парикмахерской. Помедлил, но прошел. Он обвел растерянно взглядом толпу женщин. Все на него смотрели, но Аси среди них не было. Все были очень простые, чуть ли не все в халатах и платках, не такие таинственные, как на улице. Рассматривали Алексея и вроде бы и не рассматривали в то же время. Алексей смутился.

      – Ушла твоя уже, ушла, – звонко сказала одна, он не очень понял которая, по-видимому, вон та, круглая. Все засмеялись. Алексей тоже. И тут было тепло и уютно, хотя и тесно. И Алексею стало хорошо от этого слова “твоя”: “твоя ушла”. Уютно оттого, что праздник, подумал он; понял, что все стоит и стоит, а надо уходить, еще больше смутился. Увидел телефон-автомат.

      – А мне позвонить… – сказал он.

      Девушка,