Самая страшная книга 2023. Александр Матюхин

потолку и смеются. Или как мальчик вылезает из кроватки, ползет в темный угол между шкафом и окном и возвращается, неся в зубах какое-то мертвое животное вроде крысы. Вдвоем с девочкой они съели животное, тихо хрустя костями и чавкая.

      Еще девочка как-то залезла на кресло и, уставившись в зеркало, вычищала из глаз гной, который даже в темноте был ярко-желтого цвета. Катышки его падали на пол, мальчик подбирал и ел, опять же чавкая. На утро Леша не находил ни гноя, ни следов крови от съеденных животных. Видимо, мозг его был так же поврежден, как и мозг жены. А вот страх не исчезал. Постоянный страх остаться в глюках навсегда и больше оттуда не выбраться. Ему мерещился детский смех и чавканье в углах комнат. Мерещилось, что мальчик ест собственную ногу, запихнув ступню в рот, а девочка погружает пальцы в свои глаза. Глюки, глюки были вокруг, изматывали, от них спасали только алкоголь и монотонные обязанности – уборка, глажка, готовка. Работа пошла к черту, на звонки из офиса Леша почти не отвечал.

      На исходе месяца Лиду выписали. Леша по такому случаю оставил детей с няней, а сам помчался в больницу. Всю дорогу Леше казалось, что от него попахивает детской мочой и памперсами, поэтому он открыл окна и проветрил салон прохладным весенним воздухом. На пассажирском сиденье лежал большой букет роз.

      Лида ждала в палате, похудевшая, с бледной светящейся кожей, какая-то вся тонкая и воздушная, будто святая. Она взяла мужа под локоть и крепко сжала.

      – Нам нужно налево, – сказала она, поворачивая направо от палаты.

      – Зачем?

      – Нужно, и все тут.

      Леша не сопротивлялся. Они прошли по коридору, к лестничному пролету, мимо лифта. Когда спустились на второй этаж, Лида отцепилась от Леши и толкнула дверь плечом.

      – Я сейчас.

      Леша снова не возражал. Он остался ждать, усевшись на ступеньки. Мимо него несколько раз проходили люди. Леша позвонил няне, но та не брала трубку.

      Может быть, надеялся Леша, морок пройдет. Может быть, нет никаких детей, а он просто слишком много пил? Привиделось всякое. Сейчас привезет Лиду в квартиру, а там тихо и пусто, как раньше. Бельевых веревок нет, памперсов нет, пузырьков из-под детского пюре тоже нет. Никто не чавкает в темноте, поедая дохлых кошек, а глюки пройдут.

      Он почти забыл, что глюки были и до появления детей.

      Потом дверь второго этажа тяжело распахнулась, на лестничный пролет ввалилась Лида, держа на плече свою маму. Теща была бледная, синекожая, одетая в медицинский халатик, босая. Ноги ее были обнажены до колен, и Леша хорошо рассмотрел вздувшиеся вены, темные и желтые синяки, бурые пятна на лодыжках.

      Он вскочил, тоже подхватил тещу. Та была тяжелая и какая-то закостеневшая, что ли. Ноги ее еле двигались.

      – Пойдем, пойдем, – шептала Лида.

      Тещины глаза были закрыты, а щели между век покрывал гной.

      – Это ведь мне не кажется, – пробормотал Леша.

      – Конечно, не кажется. Надумал тоже, – ответила Лида. – Поддерживай ее хорошенько, а то, видишь, тяжело