Чингисхан. Верховный властитель Великой степи. Александр Мелехин

[60], вокруг сиянье исторгая. Он гладил чрево грешное мое, сияние его в меня входило. Когда ж луна должна сойтись и разминуться с солнцем, он, словно желтый пес, виляющий хвостом, поспешно уходил; и яркий свет за ним струился[61]. Ужели нужно что-то молвить боле. Ведь ваши братья – Небесного Владыки сыновья.

      Негоже вам, сыны мои,

      Уподоблять их черновласой черни.

      Когда владыками над всеми

      Взойти им время подойдет,

      Великий смысл рожденья сыновей моих

      Откроется простолюдинам[62]»[63].

      Обращает на себя внимание следующая фраза Алан гоо: «Когда ж Луна должна сойтись и разминуться с Солнцем, он, словно желтый пес, виляющий хвостом, поспешно уходил…» Поскольку у монголов табуировано слово «волк» и последний зовется «хангайской собакой», «степной собакой», а в некоторых местах «желтой собакой», можно предположить, что «желтый пес» в устах Алан гоо – это уважительное именование прародителя монголов – Бортэ чоно, рожденного по благоволению Всевышнего Тэнгри. А это, естественно, дало основание Алан гоо говорить, что родившиеся уже после смерти мужа три сына – «Небесного Владыки сыновья».

      Глубокие мифологические корни этой легенды были понятны древним монголам, сородичам Алан гоо. Древние монголы (хунну, сяньби, жужан, кидане) и тюрки почитали Вечное Синее Небо как верховное божество – Всевышнего Тэнгри или Небесного Владыку, – дарующее жизнь, одушевляющее все живое, обычно вместе с Матерью-Землею управляющее миром и руководящее делами человека[64], иногда посылающее на землю своего избранника, которому суждено быть вершителем великих дел; такой посланец входит в бытие сверхъестественным образом, примером чему и является предание о рождении трех сыновей Алан гоо.

      Все это помогло Алан гоо убедить старших сыновей и сородичей в своей непорочности, а также подтвердить право своих младших сыновей, а значит и их потомков, на главенствующее положение среди коренных монгольских родов и племен[65].

      «Когда Алан гоо это рассказала, – пишет Рашид ад-дин, – и (после того как) по всяким внешним данным ее скромность и целомудренность для них (ее детей и сородичей. – А. М.) стала установленной, они не стали ей (больше) чинить ни каких придирок и беспокоить ее. Они поняли, что слово ее истинно, а речь ее правдива»[66].

      «Легенда об Алан гоо» возродила славную память о Хияне и его потомках, начиная с Бортэ чоно, и главное, стала главным доводом при обосновании «небесного избранничества» «золотого рода» Чингисхана – хиад-боржигин, прямого наследника рода Хиянова. А для этого устами Алан гоо фактически было провозглашено появление «новой ветви» Хиянова рода – нирун-монголов, «сынов Всевышнего Тэнгри»[67], которым суждено стать «владыками над всеми», в том числе, и над дарлигин-монголами, «старой ветвью» Хиянова

61

По мнению монгольского ученого Ш. Биры, вместе с новым понятием о небесном происхождении родоначальника властвующего рода появляется понятие о происхождении ханского рода во главе с Чингисханом от Света: «Бодончар Мунхаг, рожденный Алан гоо от снизошедшего с небес Света, становится основателем “золотого рода” монгольских ханов. Эта совершенно новая идея, которую можно назвать идеей Света, стала поворотным моментом в развитии политической мысли древних монголов. По сравнению с древнейшим тотемизмом монголов, эта идея была более совершенной и стройной концепцией, которая наряду с понятием о небесном происхождении родоначальника “золотого рода” свидетельствовала о достаточно высоком уровне политического мышления монголов (в эпоху прародителей Чингисхана. – А. М.)… Несомненно, что эта новая, своеобразная концепция, которую можно назвать свето-тенгеризмом, взросла на идейной почве исконно монгольского шаманизма; впрочем, вполне возможно, что в ней в специфической форме нашло отражение влияние развитых цивилизаций соседних стран. В частности, идея Света, позднее соединенная с концепцией монгольского тенгеризма о небесном происхождении “золотого рода” Чингисхана, вполне возможно, была почерпнута монголами из манихейства, которое в то время было широко распространено среди их ближайших соседей и “культурных посредников” – тюркских и уйгурских племен (Бира Ш. «Некоторые проблемы истории и идеологии Великого Монгольского Улуса» (на монг. яз.). У.—Б., 2006. С. 56–60).

62

…Великий смысл рожденья сыновей моих откроется простолюдинам. – Здесь и далее перевод стихов Г. Б. Ярославцева.

63

«Сокровенное сказание монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 50–53.

64

Дулам С. «Образы монгольской мифологии» (на монг. яз.). У.—Б., 2009. С. 82–86.

65

Дулам С. «Главная книга монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 26.

66

Рашид ад-дин. «Сборник летописей», Т. 1, кн. 2. М., НИЦ «Ладомир», 2002. С. 14.

67

В вопросе «Прервался или не прервался Хианов род после рождения троих детей Алан гоо?», пожалуй, следует все же основываться на свидетельствах уважаемых летописцев. «Так как Добун-баян (мэргэн. – А. М.), который был мужем Алан гоо, происходил из рода Кияна, а Алан гоо из племени куралас (горлос. – А. М.), то родословная Чингисхана… восходит к ним», – писал Рашид ад-дин (Рашид ад-дин. «Сборник летописей». М., НИЦ «Ладомир», 2002. С. 154). Развивая мысль персидского летописца, Хивинский хан Абуль-Гази в своем сочинении «Родословное древо тюрков» утверждал, что «в потомстве Кияна (Хиана. – А. М.) был человек по имени Курлас (Горлос или Хорилар. – А. М.), поколение которого было многочисленнее всех поколений, называясь Курласами. Из Курласов всегда избирали правителя всех поколений. По выходе монголов из Эргунэ-куна их предводителем был Бортэ чоно из рода Курласов» («Родословное древо тюрков. Сочинение Абуль-Гази, Хивинского хана». Казань, 1906 г. – режим доступа: www.vostlit.info). И поскольку «Бортэ чоно… из рода Хианова, из племени Горлос», а Добун мэргэн и Алан гоо оба потомки Бортэ чоно», то получается, что мистический рассказ Алан гоо о рождении Бодончара и двух его братьев от «посланца Всевышнего Тэнгри» (Бортэ чоно. – А. М.) мог восприниматься монголами-тэнгрианцами как «обыкновенное чудо». В таком случае в древнем предании говорилось не о начале нового рода, а всего лишь об «обновлении» рода Хиянова, к которому принадлежал Бортэ чоно, «рожденный по благоволению Всевышнего Тэнгри», и его потомки Добун мэргэн, Алан гоо и, наконец, Бодончар.