Чингисхан. Верховный властитель Великой степи. Александр Мелехин

Чжао Хуна, а христианский миссионер Плано Карпини, побывавший в Монголии вслед за Пэн Да-я, подтвердил наблюдения последнего:

      «…Монголы укладывают младенца в колыбель, которую надежно приторачивают к седлу коня его матери, и таким образом ребенок сопровождает свою мать, куда бы та ни отправилась. Трехлетнего ребенка монголы привязывают к седлу, дают в руки повод, и он скачет вместе со всеми. В возрасте четырех-пяти лет, дав в руки ребенка маленький лук и короткую стрелу, его начинают обучать стрельбе из лука. И уже через некоторое время подросший ребенок регулярно отправляется вместе со всеми на облавную охоту…»[148]

      «…Дети их (монголов. – А. М.), когда им два или три года от роду, сряду же начинают ездить верхом и управлять лошадьми… Им дается лук сообразно их возрасту, и они учатся пускать стрелы, ибо они очень ловки, а также смелы»[149].

      Несомненно, Тэмужин в детстве прошел под руководством отца подобное обучение и не раз участвовал в облавных охотах. Именно с этими своего рода «военными сборами и маневрами» были связаны, пожалуй, самые примечательные и запоминающиеся ощущения его детства.

      Следующим, обязательным компонентом воспитания монгольских детей той эпохи было «наставление в [знании] родословия каждого появившегося на свет ребенка». В те далекие времена, когда знание истории предков считалось священным для каждого члена племени, человек, не знавший своей родословной, сравнивался с «обезьяной, блуждающей в лесу». Из поколения в поколение старейшины рода – сродникам, родители – детям передавали как самое дорогое наследство историю своего рода-племени. Персидский историк Рашид ад-дин писал об этом: «Обычай монголов таков, что они хранят родословие [своих] предков и учат, и наставляют в [знании] родословия каждого появившегося на свет ребенка. Таким образом, они делают собственностью народа слово о нем, и по этой причине среди них нет ни одного человека, который бы не знал своего племени и происхождения»[150].

      Вот и юный Тэмужин услышал от родителей «старопрежние», «стародедовские» притчи, «истины седые» – древние предания, мифы и легенды, узнал из них о своей родословной, о своем «прародителе Бортэ чоно, который был рожден с благоволения Всевышнего Тэнгри», а также о «сыне Всевышнего Тэнгри» Бодончаре, которому по воле Небесного Владыки было суждено стать родоначальником «золотого» – ханского рода, «владычествовавшего над всеми». Таким образом, именно в этих легендах впервые ясно было изложено с позиций тэнгрианства, т. е. культа Тэнгри шаманизма древних кочевников, о «небесном мандате» рода хиад-боржигин на ханскую власть[151].

      Крупнейший историк русского зарубежья, один из основателей евразийства Г. В. Вернадский по поводу влияния «слов предков сокровенных», и в частности, «Легенды об Алан гоо» на мировосприятие юного Тэмужина писал: «Теперь перед нами стоит задача – определить, когда легенда о сверхъестественном рождении трех последних сыновей Алан гоо была введена в монгольскую генеалогию. Было ли это после того, как Тэмужин

148

Ж. Баясах. «Два китайских источника, связанных с историей Великого Монгольского Улуса» (на монг. яз.). У.—Б., 2014. С. 217.

149

Карпини Плано. «История монголов». М., ООО «Литео», 2014. С. 15.

150

Рашид ад-дин. «Сборник летописей», Т. 1, кн. 2. М., НИЦ «Ладомир», 2002. С. 13.

151

Там же. С. 8.