cнарк снарк: Чагинск. Книга 1. Эдуард Веркин

Состав ускорился. Я оглох, зубы начинали пристукивать, и я ни о чем не думал, грохот и воздух выбили мысли, я люблю «Чагу» как раз из-за этого: сидишь, пьешь пиво и не думаешь.

      Тепловоз прогудел, входя на мост, мимо нас пронеслись болтающиеся последние платформы, ветер стих, в воздухе несколько секунд висели вагоны-призраки, скоро растаяли и они.

      – Железнодорожники в среднем живут на восемь лет дольше, – сказал Хазин.

      Рельсы с зуболомным звуком изгибались еще некоторое время, на шпалах приплясывали окатыши. Сын Люси с корзинкой направился к стрелкам.

      – От вибрации у них внутри все спайки рассасываются, и никаких бляшек в сосудах…

      Люся принесла по второй банке, Люся будет жить вечно. Как неуловимый кабан из Уфы.

      – И с собой, – попросил Хазин. – Как обычно, Люся.

      Во всяком случае, очень долго. Мысли постепенно возвращались; чтобы они не торопились, я отпил еще. Невыносимо идти в музей трезвым.

      – Зачем ему корзинка? – спросил Хазин.

      Я не придумал ничего интересного.

      – Вряд ли на шпалах растут грибы, – тупо заметил Хазин.

      – Он любил жаренные в сметане грузди, – сказал я.

      – Адмирал Чичагин? – Хазин приложился к банке.

      – Да.

      – Чичагины все ворье, – объявила Люся.

      Она уселась в кресло и закурила.

      – Это всем известно – ворье. Хоть сейчас и фамилия другая.

      – Здесь живут Чичагины?! – поперхнулся Хазин.

      – В Нельше, – ответила Люся. – Там.

      Люся указала сигаретой в сторону железнодорожного моста.

      – Возле реки, если направо идти. Дом с зеленой крышей.

      Хазин принялся записывать в блокнот.

      Это хорошо. Надо обязательно с ними поговорить, в книге будет красиво смотреться, какая разница, что ворье.

      – Старик сидел два раза, да и молодые не лучше, все тащат. Сено, дрова, да им все равно что, хоть глину. В Фатьянове в прошлом году провода срезали – их рук дело. Уголовщина. Да и бабы паскудные… пододеяльник у меня в прачечной увели… Ладно…

      Люся докурила, плюнула и вынесла нам трехлитровую банку в проволочной оплетке.

      – Чтобы вернули. – Люся вручила посуду Хазину. – Уже три у меня зачитали.

      – Это не мы, – заверил Хазин. – Это Крыков. Он стукач и алкоголик.

      С путей вернулся сын Люси, набрал полкорзины угля, поезда трясет на стрелках.

      – Я знаю о Чичагине, – сказал он. – Он капитаном был. А правда, что у нас собираются химзавод строить?

      – Не, – помотал головой Хазин. – Какой еще химзавод…

      Пиво, какое чудесное пиво.

      – Атомную станцию, – сказал я. – Только это… Не особо свисти, ладно?

      Сын Люси почесал нос.

      – Атомную станцию, – подтвердил Хазин. – Имени… Районного Исполнительного Комитета.

      – Свинцовые труселя надо шить, – перебила Люся. – А у меня трое мужиков в семье, ладно, старому ни к чему, а этим-то как? Где я столько свинца найду?

      Гениальное пиво, немного выпил и не могу понять,