Кровавые девы. Барбара Хэмбли

он назвался «Орлофф», – проворчал Эшер, памятуя о том, что Зуданевский наверняка первым делом проверит показания, данные им в полиции. – С тех пор я выяснил, что тут он соврал. Однако у меня есть причины полагать, что отправился он сюда, в Петербург.

      – А я, – вставил Разумовский, – буду весьма благодарен за любую помощь, какую вы – либо ваше Отделение – сочтете возможным оказать моему другу, Пламмеру, в его изысканиях.

      Склонив голову, Зуданевский отвесил князю поклон в манере, граничащей с шутовской:

      – С удовольствием окажу любую посильную помощь, ваше сиятельство.

      Даже во фрачном костюме он казался серым, точно паук цвета пыли, и обладал лицом человека… нет, сам Эшер наверняка ушел бы из Департамента, лишь бы не стать таким же. Лишь бы не стать человеком, готовым исполнить все, чего ни потребуют от него власть имущие, не задаваясь вопросом зачем и даже не находя в этом ни малейшего удовольствия.

      – Известно вам, где находится штаб-квартира Отделения – на Кронверкском проспекте, напротив Крепости? Если вы предъявите на входе вот это, – Зуданевский извлек из кармана визитную карточку, – и попросите проводить вас ко мне, скажем… скажем, завтра, в час пополудни? Я покажу вам, чем мы располагаем.

      Едва Эшер вручил полицейскому свою карточку, одна из сестер, великих княгинь, ухватила его за плечо и поволокла прочь, знакомить со спиритуалистом, собирающим средства на учреждение Института Исследований Сверхъестественного, да не где-нибудь, а в Чикаго, и это испытание в некоторых отношениях оказалось для Эшера гораздо труднее беседы с Зуданевским – ведь Зуданевский даже не думал расспрашивать о городе, где Эшер отродясь не бывал. К полуночи в соседнем зале подали ужин – разумеется, постный, с осетровой икрой, норвежской семгой и тысячей сортов грибов и солений, а еще в одном зале, перед рядами кресел, играл на рояле необычайно талантливый молодой пианист, однако слушала его разве что треть собравшихся. По наблюдениям Эшера, многие не просто беседовали – флиртовали, причем куда откровеннее, чем принято в Лондоне. («Как, дорогая, среди бела дня? И – кто б мог подумать – с собственным мужем?»)

      Неторопливо переходя от компании к компании, Эшер крайне досадовал на необходимость вместо музыки вслушиваться в болтовню гостей. «Во имя короля и родины», – как сказал бы Макэлистер, дьявол его раздери… На ходу он знакомился с окружающими, будто случайно ронял кое-какие намеки, упоминал о кузене, специалисте по болезням крови, и мысленно просеивал сквозь мелкое сито бесконечные потоки шутливых, ни к чему не обязывающих разговоров, интересных ему куда меньше музыки, абсолютно игнорируемой собеседниками. То и дело приходилось напоминать себе, что кайзер стремится каким-то образом привлечь вампиров к военным действиям… и что американцу, которым он притворяется, не отличить концерта Дебюсси от «Далеко в низовьях Суони»[26]

26

Way Down Upon the Swanee River – известная американская песня, написанная в середине XIX в., а позже признанная «официальной песней» штата Флорида.