По следам барона. Сергей Казакевич

я тут постою.

      – Хорошо, – её голос был строгим. – Мы с бабушкой пойдём наверх. Жди тут. И никуда. Понял?

      – Да понял я!

      Серёжа отвернулся к витрине, рассматривая фантики на конфетах и просто кусочки колотого шоколада неправильной формы россыпью.

      «Сейчас будут выбирать себе рубашечки да юбки, а я тут стой… Фантики красивые. Придут, попрошу купить вот эти. И зефир. Не, не купит… Диатез! Диатез!»

      Он представил себе, как мама будет кривить лицо, произнося это слово.

      Серёжа подошёл к окну. Отсюда за рекой была видна набережная, по которой они шли до моста, а немного под углом – и сам мост. По мосту иногда проходили легковушки, дребезжащие грузовики. Очень редко – автобусы. В них летом очень жарко. А зимой печки греют так, что на улицу потом выходить не хочется. Папа сказал, имя этому чуду – ЛАЗ. Серёжа стал считать автобусы. Со счётом у него проблем не было. Один, два, три… Стало интереснее. Он даже к конфетам не отходил, чтобы не сбиться со счёта. Шесть, семь… А если в другую сторону под углом посмотреть, то вон там он сегодня рыбу ловил. Десять, одиннадцать… Пятнадцать… Сейчас бабушка с мамой придут с сумками в руках. Девятнадцать. Вот автобус едет… как его… десятнадцать? Где мама?

      Он прошёл по всем отделам на втором этаже. Где мама с бабушкой? Спустился вниз. Надо спросить. Десятнадцать?

      Прошёл отделы с колбасой, хлебом, посмотрел опять на конфеты. «Почему они без меня ушли?» Осторожно по мосткам сошёл на землю. Дорогу домой он знал. Перейти обратно мост. Затем по набережной…

      – Нагулялся?

      Папа подхватил Серёжу на руки. Дома, кроме папы, никого не было.

      – Мы с мамой и бабушкой ходили в «Поплавок».

      – Сейчас придут?

      Серёжа молчал. Улыбка сошла с папиного лица.

      – Они идут?

      Серёжа пожал плечами, не поднимая головы. Буркнул:

      – Я их искал, искал в магазине…

      Когда мама ругалась, было очень страшно. Он не плакал. И даже обрадовался, оказавшись в углу. Громкие возгласы сместились в другую комнату. Он вздохнул. Рядом было открытое окно. Прислушиваясь, не идёт ли кто, можно было лечь животом на подоконник и плевать вниз, на широкий железный скат над окнами первого этажа. Железо давно не красили, оно было ржавое, но слюни на нём смотрелись очень живописно. Надо было попасть в предыдущую слюну, тогда, если солнце уже ушло за крышу, слюни копились и не сохли. Постепенно они набирали критическую массу, начиная медленно сползать по рыжей железяке, гремевшей обычно во время дождя. Так, слюна потекла… Задача в том, чтобы докатилась до края и начала капать вниз.

      На дороге за калиткой заскрипели тормоза. Напротив дома остановился грузовик. «Может, к нам», – подумал Серёжа. Но выскочивший из кабины дяденька с досадой открыл капот и, ругнувшись, полез ручищами внутрь неведомого зверя.

      «Какой наглый…»

      Серёжа, не сводя глаз с шофёра, слез с подоконника, шаря рукой по столику, установленному между двух окон. Там он нащупал рогатку из толстой проволоки. Резинку к рогатке приходилось вытаскивать из поясной резинки от трусов, иногда из колготок.