Чудесное лето. Саша Чёрный

Савельич! Вы спите?

      Матрос вскинул ноги и грузно сел на койку.

      – Отдыхал. Сигайте в окно… Что ж так через стенку разговаривать.

      Хмурые морщинки сбежали со лба, он любил мальчика и во всякое время был ему рад.

      Пивная бутылка, словно сбитая кегля, стукнулась под маленькой пяткой о пол. Игорь сел у окна верхом на табурет и внимательно, в который уж раз, осмотрел матросскую комнату.

      – Когда ж вы себе, Игнатий Савельич, морскую койку подвесите?

      – Крючки не выдержат. Кирпич вещь хрупкая. Никак невозможно.

      Игорь огорченно покачал головой. Он все заботился, чтобы матрос наладил свою жизнь по-настоящему. Что ж ему на сухопутной постели валяться…

      – А я вам компас принес.

      Он протянул на ладони маленький круглый брелок.

      – Вот спасибо. Теперь, значит, я совсем обеспечен. Где достали?

      – В пенале нашел. Я его еще в Париже на фуаре[14] купил. Вам пригодится, да? Он совсем-совсем правильный. Только встряхивать его надо. Как термометр.

      – Пригодится, спасибо. Что ж, давайте чай пить, Игорь Иванович… Только насчет кипятка заминка…

      – Да ведь на кухне полный бак.

      – В том и суть, что у меня по кухне с новой кухаркой авария вышла.

      Матрос поморщился и яростно провел ладонью по своим, ежиком торчащим, бурым волосам.

      – Я ей французским языком, вежливо говорю: «Пожалуйте, мамзель, еще тарелку борща». Молчит и глаза, как, извините, у акулы. «Борща, говорю, еще пожалуйте. Консоме руж, – рюсс! Компрене?[15]» А она как окрысится… «Да что же это! Да вы две тарелки уже выхлебали! Другие уже сладкое едят, а я с вашим борщом возиться буду?» Фырк, фырк… Швырнула при всем персонале тарелку на ларь и ко мне спиной, будто я не человек, а шпанская муха… Разве это порядок?

      – Вы, Игнатий Савельич, с женщинами лучше не связывайтесь. Хотите, я вам завтра свою котлетку оставлю?

      – Спасибо, Игорь Иванович. Питайтесь сами, вы ж малокровный. Что ж я младенца обижать буду… «Вы, говорю, мамзель, здесь еще и двух недель не прожили. Кто вам с огорода сверх пропорции клубнику приносит? Кто вас обучил русский консоме руж готовить? Забыли-с? А вам третьей тарелки жалко… Не ваше – хозяйское!» А она мне на эти слова язык показала… Язык, понимаете! Рушник на стол швырнула и с треском в свою каморку ушла. Да у меня четыре медали: станиславская, анненская, две георгиевских, – и не то что язык, пальца мне никто не показывал… Чертовка такая сухопарая!

      – Марку я вам еще принес, Добровольного Флота[16], – робко вставил Игорь, чтобы отвлечь матроса от его огорчительной истории.

      – Спасибо. Вещь редкая. А на кухню, хоть на куски режьте, и носа больше не покажу. Пусть сама салат с огорода в переднике носит. Баста!

      – Вы не сердитесь, Игнатий Савельич. За кипятком я сам сбегаю. Хорошо?

      Звякнул чайник, ноги мальчика перелетели через подоконник и скрылись за кустами.

      Морской фельдшер медленно вытер полотенцем побагровевшую шею, лицо. Даже волосы вытер. Вздохнул

14

Фуа́р – ярмарка.

15

Красный суп, – русский! Понимаете? (франц.)

16

Добровольный флот – русское пароходное общество, организованное в 1870-х гг. с целью оказания поддержки военному флоту.