Любовь напоказ. Алекс Лайт

line/>

      В моей жизни случались яркие дни, которые я и по прошествии времени помню так отчетливо, словно все было только вчера. Так мне запомнилось летнее утро, когда моя мама наконец научилась печь – кстати, тогда же наша квартира наконец перестала пахнуть как коптильня. Или тот день, когда я, десятилетняя малышка, наконец поняла, как ездить на велосипеде без дополнительных колес. Но бывали и такие дни, которые больше всего на свете хотелось забыть. Например, когда ушел папа. Или когда я впервые завалила контрольную по математике.

      Но большую часть моей жизни составляли дни, нисколько не стоящие внимания, сливающиеся в блеклую вереницу. У меня даже появилась привычка: на исходе каждого дня спрашивать себя, стоит ли он того, чтобы его запомнить, или лучше забыть?

      По всем признакам сегодняшний обещал оказаться в числе забытых. И это при том, что первый урок еще даже не начался.

      Я сидела, прислонившись спиной к последнему дубу, оставшемуся на территории всей старшей школы «Иствуд», а на моих коленях лежала книга. Это было мое излюбленное местечко для чтения на кампусе: находилось оно за футбольным полем, поэтому вдалеке от суеты, но и не то чтобы на отшибе. Оттуда я могла наблюдать утреннюю тренировку ребят из школьной команды, которые бегали по траве без футболок. Одно это красноречиво указывало на то, что осенью в нашей солнечной Джорджии и не пахнет. Хотя, уверена, они и при минусовой температуре бегали бы без футболок. Щеголять кубиками пресса для них куда важнее, чем беречься от обморожения.

      Я подняла глаза от книги и украдкой покосилась на команду. Одного быстрого взгляда оказалось достаточно, чтобы заметить группку учеников, выстроившихся по краям поля. Сплошь одни девчонки. Надо отдать им должное: встать ни свет ни заря лишь ради того, чтобы понаблюдать за тренировкой? Вот это самоотверженность. Впрочем, проснуться с утра пораньше, чтобы спокойно почитать – не менее странное решение.

      Я думала, что после развода родителей мне разонравятся любовные романы, а вышло наоборот – я стала читать их куда больше. Я проглатывала по две книги в неделю и все не могла насытиться. Если в жизни любви не бывает, думала я, то уж в книгах она существует. Здесь, меж страниц, ей ничего не грозит. Сердечные драмы тут умеренные, у них нет болезненных последствий, они не бьют по тебе снова и снова. Сами посудите: неслучайно ведь все книги заканчиваются сразу же после того, как влюбленные воссоединяются. И впрямь, кому захочется читать дальше и наблюдать, как «долгая и счастливая жизнь» превращается в нескончаемую и несчастную?

      Зазвонил звонок, и я подскочила. Книга соскользнула с колен, и я быстро подхватила ее, чтобы трава не запачкала страницы. Убрала свои вещи в рюкзак и безо всякого энтузиазма зашагала к подножью холма, через поле, а потом и по заставленным синими шкафчиками коридорам, полным учеников, торопящихся на первый урок. Честно сказать, картина была забавная. Девятиклассники спешили так, будто на кону стоит их жизнь. А вот ребята из выпускного класса не торопились, лениво облокотившись на шкафчики, словно законы времени к ним вовсе и не применимы. Я протиснулась мимо них, лавируя к кабинету английского. Опаздывать я не любила. Не потому что я такая вся из себя паинька. Просто я терпеть не могла эти сальные взгляды, будто звонок на урок – это заодно и сигнал к действию для любителей попялиться.

      – Доброе утро, мисс Коппер, – поздоровалась я с учительницей, дружелюбно помахав рукой. Она что-то проворчала, не сводя глаз с экрана компьютера. Я украдкой улыбнулась. Есть вещи, которые не меняются. В том числе и ее утренняя враждебность, на которую всегда можно рассчитывать.

      Я уселась за свою парту – последнюю в ряду, – и снова раскрыла книгу. Герои прильнули друг к дружке в поцелуе. Неужели от любви весь мир вокруг и впрямь замирает? И почему это чувство возрождает к жизни всех женских персонажей? Была ли у героини вообще жизнь до встречи с возлюбленным? Или прежде она была эдаким зомби и жила, точно в коме? Как же любовь смогла ее изменить и, самое главное, почему эта романтическая чушь никак мне не надоест?

      Поток мыслей прервали две девчонки, попавшие в поле моего зрения. Одна указала на дверь, а вторая поправила воротничок рубашки и взбила прическу. Это могло означать лишь одно…

      В класс вошел Бретт Уэллс – и вся комната точно солнцем озарилась. Он улыбнулся учительнице и неспешной, чарующей походкой направился к своей парте, стоявшей как раз напротив моей. Казалось, время тут же замерло. Мне даже пришлось взглянуть на часы, чтобы удостовериться, что мне это только кажется. На всякий случай.

      Нужно отдать этому парню должное. Пожалуй, на моей памяти лишь он сумел стереть грань между вымыслом и реальностью. Золотисто-русые волосы, непринужденная улыбка, совершенство в каждой черте, голубые глаза, в которых невозможно не утонуть. Казалось, будто он сошел прямиком со страниц книги и материализовался прямо передо мной. Неудивительно, что половина школы была от него без ума. Даже преподаватели – и те не в силах были сохранять нейтралитет. Мисс Коппер, кажется, даже залилась краской. Гадость какая.

      Таинственности ему прибавлял и тот факт, что о щедрости его родителей в школе слагались легенды. Еще в одиннадцатом классе