Генезис. Антон Овчинников

снова ощущал себя в этой проклятой могиле, передо мной стоял непонятный прибор, увиденный на столе перед скелетом. Шар на ножке светился изнутри, как включенный телевизор, на который не поступает сигнал. Я прикоснулся к нему указательным пальцем, снова затянутым в резиновую перчатку, и шар сложился в милое личико белой девушки со светлыми волосами, которое очень быстро стало напоминать мне великую Мерилин Монро, – тайное вожделение юности, а потом она вдруг оказалась рядом со мной, такая теплая, мягкая и желанная.

      – Приве-е-ет! Хоть с кем-то здесь можно поболтать! Мне было так скучно! Как тебя зовут? А ты знаешь, как меня зовут? А в принципе тебе это не важно! Для тебя я могу быть кем угодно, зови меня просто Мерл… Ты, наверное, удивлен, что встретил меня здесь? Да? А ты знаешь, почему я оказалась тут с тобой? Потому что меня здесь потеряли, забыли, бросили! Выбросили, как ненужную вещь! Потому, что они меня не любят! Подлецы и негодяи! Конечно, ведь я же лучшая из всех. Но тебя это не должно волновать, главное, что мы с тобой наконец встретились! Я умею так много, ты даже не представляешь, сколько и чего! Я могу перевоплощаться, а еще я самая умная и красивая! Мне было так скучно тут одной… – Мерилин состроила обиженную гримаску, отчего ее милое личико стало еще более притягательным.

      – Главное, что ты и я, мы тут… Мне так не хватало умного, храброго и непременно сильного мужчины… Иди же ко мне! – и я, сгорая от вожделения, попробовал обнять ее обнаженные плечи, но, как обычно бывает во сне, ничего не ощутил в своих руках, только страшно свернуло живот от голода.

      Тут Мерилин Монро выхватила откуда-то маленький гвоздик и стала им тыкать меня щеку.

      – Ой, ты чего? Перестань… – но она еще сильнее уперлась в меня гвоздем, раздирая до крови небритую кожу, вскочила на ноги и, обдав меня невероятным цветочным ароматом, убежала прочь.

      – Ха-ха-ха!.. – услышал я удаляющийся звонкий смех.

      – Вот черт! – выругался я, разлепляя глаза.

      Чувство страшного голода и злополучный эротический сон, похоже, сделали с моим зрением какой-то невероятный фокус – на меня, глаза в глаза уставилась лохматая морда вчерашнего грызуна, только крупнее, а сам грызун стоял перед моим лицом на задних лапах и был затянут в какое-то подобие одежды из веревок, держа в передних лапках тот самый гвоздь, которым тыкал меня в щеку.

      – А-а-а! – как сумасшедший заорал я, вскакивая с земли.

      Зверек, кубарем перекатившись назад через голову, отлетел от меня на добрых десять шагов. Я вскочил на ноги и, несмотря на жестокий голод, минуту назад пробивавшийся даже сквозь сон, принял бойцовскую стойку.

      Впереди, под кустами, образовалось какое-то движение и, щетинясь длинными заостренными палочками, показалась стайка зверьков, как один похожих на сбежавшего от меня грызуна.

      – Вау-у-у!.. – протянул я восторженно, зверьки от звука моего голоса все как один присели и замерли на месте, еще выше подняв над собой острые палочки.

      «Это что цирк? Дрессированные грызуны? Наверное, они здесь репетируют, а где же их дрессировщик? А может, это электронные игрушки…»