Только не для взрослых. Ида Мартин

обернулась. Ее дымчатые глаза были отчего-то полны тревоги:

      – Можешь честно ответить на один вопрос? Эта девочка Тоня… Тебе Тифон про нее говорил?

      – Говорил, конечно. Они же вместе в передрягу с машиной попали.

      – Нет, что он говорил конкретно о своем отношении к ней?

      – Конкретного не помню. А что?

      – Ладно, ничего.

      – Тебе что-то Нина наболтала? – без особого труда догадался я.

      Зоя смущенно кивнула:

      – Она ссылается на Ярослава. Он тоже был тогда с ними.

      Я растерялся. Впервые за все время, сколько я знал Зою, она засомневалась в Тифоне.

      Многие девчонки в школе пытались добиться его внимания, но с ним ничего не прокатывало. Ни кокетство, ни любовные признания, ни откровенные домогательства. Тема девчонок вообще была не про него.

      Он любил свой спортклуб, бокс, мотики, футбол, турник и зависать с пацанами на районе. Конечно же, ему нравилось иметь репутацию «крутого» и «опасного», и он намерено ее создавал, но к девчонкам это не имело никакого отношения.

      Тифу важно было, чтобы все знали, кто он такой, и уважали, а весь женский пол для него делился на маму, Зою и остальных.

      И хотя этим летом в его разговорах действительно стала фигурировать Тоня, я совершенно точно не помнил ничего, что могло бы поставить его репутацию под сомнение.

      – Знаешь, Зой. – Я вложил в голос все закипевшее во мне негодование. – Когда мне Настя не доверяет, даже не так обидно, как сейчас. Не знаю, что у тебя там за неуверенность и что у вас на самом деле с Ниной, но Тиф этого точно не заслужил.

      За одну остановку до магазина с пылесосами пришло сообщение от Дятла: «Никит, у бабушки поднялось давление. Папа очень расстроен и винит себя. Мама плачет. Пожалуйста, принеси старый пылесос обратно».

      Я вышел из автобуса, перешел по подземному переходу на другую сторону и поехал обратно.

      Глава 7

      Тоня

      В пятницу родители поссорились с самого утра. У них иногда бывало. Покричат, пообзываются, пошумят, а через час сидят как ни в чем не бывало в обнимку. Такие милые и довольные, словно это была не ссора, а часть развлекательной программы.

      В тот день все начиналось точно так же. Они топали, хлопали дверьми и перекрикивались. Папа ходил за мамой, повторяя «не говори ерунды» и «ты сама себя накручиваешь», а мама пыталась закрыться от него то в спальне, то в ванной.

      Закутавшись в тяжелый банный халат и мечтая о чашке чая с бутербродом, я выбралась на кухню. Там уже все стихло, а мама сидела за столом, уткнув лицо в ладони.

      Плакала она очень редко, только в каких-то особенных случаях: из-за зубной боли, потерянной золотой сережки или грустного фильма, но чтобы из-за ссор с папой… Никогда.

      – Что случилось?

      Я растерянно застыла возле нее.

      – Пойду полежу, – сказала она непривычно несчастным голосом.

      Лицо было сухое, блестящее, но глаза все же припухли.

      Услышать от мамы, что она собирается «полежать» с утра в будний день, вместо того чтобы сломя голову мчаться на работу, было из ряда вон выходящим событием.

      – Можешь