Солдат удачи. Михаил Ахманов

смотреть на этот живой мотор, ритм его конвульсий почти не ощущался; движение было плавным и быстрым, лодка словно летела над водой, соперничая в скорости с рогатыми дельфинами.

      Сбросив комбинезон и пояс, Дарт развалился на корме – вернее, в той части спинной выемки, которую полагалось считать кормой; Нерис сидела на носу, у сгущения темных звездчатых пятен. Пятна являлись нервными узлами, и, нажимая на них в определенной последовательности, можно было управлять лодкой, заставить ее плыть медленней или быстрее, дать команды для поворота и остановки. Нехитрая процедура, однако рассчитанная на более длинные и гибкие конечности, чем человеческие руки. До некоторых пятен Нерис едва дотягивалась, и, наблюдая за ней, Дарт пытался вообразить, что за твари плавали в таких суденышках, чувствуя себя столь же удобно в живой лоханке, как сам он – в пилотском кресле Марианны. Наверное, ноги у них покороче и не так затекали, как у него, если сидеть в позе лотоса или на пятках. А может, ноги вообще отсутствовали… Но это были пустые домыслы; в мирах Ушедших Во Тьму не сохранилось изображений, и никто не знал, каков их внешний облик.

      В небе парил птероид, покрытое мехом существо с широкими кожистыми крыльями и вытянутой волчьей головой. Возможно, дальний кузен Броката, питавшийся не кровью, а рыбой; он висел над стайкой дельфинов и временами с пронзительным воплем падал вниз, выхватывая у них добычу. Дельфины скалили жуткие пасти, грозили рогами, но не пытались поймать обидчика; возможно, для них, обладавших кое-каким интеллектом, это было всего лишь игрой.

      Дарт, разомлев на солнце, поглядывал то на мохнатого птероида, то на резвившихся дельфинов, то на изящный силуэт Нерис, застывшей на носу. Близился полдень; река струила воды с неторопливым величием, тело казалось легким, как сорванный ветром лепесток, и мысли кружились такими же лепестками, словно облетающий с яблонь цвет. Невесомые мысли, воздушные.

      Удачно, что встретилась женщина, эта светловолосая ведьма, которой он подрядился служить… С мужчиной, разумеется, проще: обменяешься парой слов или парой ударов и выяснишь, друг он или враг. Даже с таким подобием мужчины, как волосатый Вау, любитель хак-капа… Зато с женщиной интереснее. Мужчина прямолинеен и отвечает бранью на брань, пинком на пинок, а женщина – капризный механизм, из тех, что не бьют, не пинают, а поглаживают; им льстят, нашептывают на ушко, целуют руки, клянутся в верности. А дальше – как повезет… Женский нрав непредсказуем; одна не позволит коснуться пальца, но вверит душу и жизнь, другая заберется в постель, сыграет в страсть, а потом всадит под ребро кинжал… Такое, как смутно помнилось Дарту, с ним бывало – не на Анхабе, а в прежнем, земном существовании. Забылись имена и лица – все, кроме облика Констанции, но не исчезла тень воспоминаний, и этот призрак нашептывал, что попадались ему разные женщины. Верные и нежные, щедрые и хищные, опасные, как змеи, склонные к жертвенности либо к интригам и изменам…

      Какая же встретилась в этот раз? И какая ждала на Анхабе?

      Ждала ли?..

      Солнечный свет струился по локонам Нерис, падал на обнаженные плечи,