Перекрестки, души и цветы. Дмитрий Венгер

теперь можно начинать нервничать, – пробубнил он.

      – А вы почему скучаете? – послышался зазывающий кокетливый голос великолепной Виктории, которую не так давно представил Лоуренс, оставив род ее деятельности в компании загадкой.

      – Никак не могу дозвониться до своей жены, – грубо буркнул Ланс.

      – О, какая неприятность. А может, она тоже занята? – прошептала Виктория, подходя ближе.

      – Боюсь, что у вас с ней разные жизненные приоритеты, – процедил тот и, убрав ее руку со своей шеи, вышел на улицу, вновь набирая номер.

      Первый гудок, второй, третий…

      – Алло.

      – Алло, Мари. Почему у тебя…

      – Извините, это не Мари, – ответил грудной мужской голос. Опешив, Ланс переложил телефон к другому уху.

      – Я врач из Центральной больницы Нью-Йорка. Ваша жена у нас.

      – А что случилось? Я не понимаю!

      – Автокатастрофа на автобане, ведущем из аэропорта к мосту Вест-Ривер. Она в операционной, мы делаем все, что можем.

      – Как…

      – Приезжайте как можно быстрее. Мы…

      – Да, я понял, уже выезжаю. Такси! – что есть силы заревел Ланс, срывая голос, замахав руками. Машина, моментально среагировав, вынырнула из дорожного потока и остановилась.

      – В аэропорт! И как можно быстрее!

      – Вас понял, – ответил таксист, трогаясь с места.

* * *

      – Доктор Конорс, пройдите в третье отделение, – услышал он, едва войдя в помещение больницы. Ощущение тревоги и неотвратимости скоблило грудь, не давая возможности вздохнуть, а суматоха, царившая в больнице, лишь добавляла нервозность. Столкновение двух набитых людьми автобусов на мосту Вест-Ривер стало крупнейшей автокатастрофой года. Во всех новостях по телевизору и радио только и говорили об этой ужасающей трагедии, показывая куски искореженного металла и работу спасателей, водолазов, пытающихся добраться до второго автобуса, оказавшегося под мостом. Причиной этого происшествия пресса предусмотрительно объявила человеческий фактор, ссылаясь на результаты следствия, которое, учитывая поднявшуюся шумиху, уже началось. Увидев знакомое лицо в белом халате, он вцепился в него глазами, стараясь не потерять в бурлящей толпе.

      – Как она? Она жива? – с глазами, полными ужаса, спросил он, ухватившись за локоть доктора.

      – Пройдемте, – сухо ответил он, опуская глаза.

      – Что с ней?

      – Мы сделали все, что смогли, чтобы спасти ей жизнь. Она в коме.

      Боль в сердце, мучительная и резкая, сковала его так, что он едва поспевал за доктором. Стараясь восстановить дыхание, он сделал медленный вдох, держась правой рукой за стену. Но разъедающие надежду тревога и неизвестность, смешавшись с запахом больницы, который он ненавидел с детства, подкашивали ему ноги. Увидев ее, он, обессиленный, опустился на колени. Сжавшись в комок, он держал ее за руку, целуя пальчики, недавно вертевшие кленовый лист. Радостные, счастливые воспоминания были похожи на кусок металла, искореженного бессмысленным поворотом судьбы.

      – Будет