.

проводят по открытому участку шеи, отправляя по моему телу сигнал тревоги в виде мурашек.

      Это очень хреново…

      А особенно, когда понимаю, что действительно умудрилась впустить его между своих колен и сижу тут в позе на все готовой проститутки.

      Мать твою, что происходит?

      Осмыслить до конца ситуацию мне не позволяет распахнувшаяся дверь и появившийся на пороге кабинета молодой человек лет двадцати с хвостиком.

      На его лице вопросительное выражение.

      – Ты занят? – Спрашивает он просто, будто не застал нас в недвусмысленной позе – рука Удальцова все так же в моих волосах, а мои глаза – на уровне его паха.

      – Сам не видишь?

      Я вдруг отмираю и, пользуясь секундным замешательством, вырываюсь из стальной хватки. Бросаюсь к выходу. Одариваю парня в дверях красноречивым взглядом и бросаю напоследок:

      – Ну и козёл же вы!

      Ретируюсь, пока не огребла по полной. В приемной, не реагируя на что-то моросящую секретаршу, хватаю свое пальто и вылетаю из этого логова порока, пытаясь на ходу его надеть.

      В какой-то момент мои ноги заплетаются в ненавистных туфлях, и я шмякаюсь на пол прямо у лифта, изображая в полете дохлого фламинго.

      Блин. Блин. Блин!

      Вот же идиотка! Придурошная! Имбицилка!

      Даром, что замужем пять лет. Ума не прибавилось.

      От обиды на весь белый свет и на себя в первую очередь, душу и глотаю подступающие слёзы. Пытаюсь подняться, как вдруг чувствую на себе чьи-то руки.

      Да сколько можно!

      Оборачиваюсь.

      Встречаюсь взглядом с серыми пронзительными глазами под черными бровями. Черт, как же они похожи…

      – Что ж вы так не аккуратно, девушка. Разобьетесь же.

      Мягкая улыбка на губах обезоруживает. Парень легко поднимает меня и помогает поправить одежду.

      – Спасибо. – Выдавливаю сквозь слёзы.

      Чувствую, болит коленка. Смотрю и вижу, что колготки порваны и под дырой внушительная ссадина, украшающая теперь мою ногу.

      Молодой человек тоже её замечает и даже присвистывает.

      – Так, дорогуша, пойдем-ка со мной. Идти сможешь?

      Я вымученно вздыхаю.

      – Нет уж, я лучше домой.

      – Это не обсуждается. Рану нужно обработать. У меня в кабинете аптечка. Там что-нибудь найдется.

      Его тон такой по-деловому серьезный, что я почему-то подчиняюсь.

      Ковыляю потихонечку, повиснув на его руке для поддержки. Мы спускаемся на этаж ниже, на лифте, и доходим до его кабинета. Там он усаживает меня на мягкий диван и уходит через смежную дверь, возвращаясь с небольшой коробкой в руках.

      – Надо промыть. – Демонстрирует мне флакон с перекисью, а я пытаюсь его перехватить.

      – Может я сама лучше?

      – Сиди уж… Сама она… – Он поддевает тонкий капрон колготки пальцами и разрывает его, освобождая доступ к ране. – Как зовут-то тебя?

      – Ольга. – Почему-то сразу отвечаю я.

      – Так что у вас с моим отцом, Ольга? – Мужчина поднимает на меня взгляд, и я только теперь понимаю,