Добро побеждает любовь. Борис Шаров

что втюхиваете простачкам древние артефакты. Думаю, не ошибусь, если предположу, что фальшивые.

      Я потупил взгляд, как нашкодивший школьник.

      – Итак, – повторил капитан. – Что вы пытались продать илмарианцам?

      – Ларианский Огонь, – произнёс я.

      Капитан резко встал и прошёл к окну.

      – Но ведь это же легенда, – сказал он через плечо, стоя ко мне спиной.

      – Естественно, – хрюкнул я в усмешке, – вроде меча-кладенца или молота Тора.

      Димитриан тяжело молчал.

      Наконец он повернулся ко мне и произнёс:

      – Многие представители определённых кругов считают Хроннинга правой рукой императора Илмари. Кто бы мог подумать, что у такого серьёзного человека такое нелепое хобби – коллекционировать сказки.

      Я пожал плечами и чуть было не начал рассказывать ему о своих хобби, но вовремя сдержался. Вместо этого я спросил:

      – Вы спросили, что я пытался продать илмарианцам. Но как вы узнали, что я лишь пытался, но не продал.

      – Ну, вместо денег вы получили яд. Из чего я делаю вывод, что Огонь достался им бесплатно, – объяснил капитан.

      – А он им не достался, – признался я.

      И я рассказал историю своего позорного ограбления полностью.

      – То есть они до сих пор ищут? – спросил Димитриан, подвигав бровями.

      – В некотором роде, – кивнул я.

      Капитан вновь отвернулся к окну.

      – Возвращайтесь в палату, – сказал он.

      – Слушаюсь.

      К моей палате приставили охрану – двух бойцов Турдорианской Службы Безопасности. Димитриан заходил теперь ко мне каждый день. Он здоровался со мной кивком, перебрасывался несколькими фразами с доктором Дорианом, поглаживая мужественную челюсть, напоследок бросал пару слов охране и уходил.

      Через несколько дней такое его поведение начало меня пугать. К тому же Дориан ни словом не обмолвился до сих пор о прогрессе моего лечения, а ведь отведённое мне время жизни истекало.

      Было бы нечестно сказать, что врачи ничего не делали – у меня регулярно брали анализы, облучали, просвечивали, разглядывали. Мне стало казаться, что доктора не знают, как меня спасти.

      Наконец меня озарила ещё более страшная догадка: меня и не собираются спасать – они наблюдают за действием яда. Им интересно, от чего и как я умру. Моя смерть послужит их науке. Или секретным службам. Они не могут обнаружить яд, пока он не активизировался в моём организме. То есть они ждут, когда яд меня убьёт.

      Я попытался прощупать почву. На пятый день своего пребывания в больничной палате при очередном визите Димитриана я решительно шагнул к нему и доктору Дориану и спросил, попеременно глядя на обоих:

      – Мне кажется, мне не помешал бы свежий воздух. Вы не против, если сегодня я отправлюсь на прогулку в город?

      Капитан и главврач переглянулись, и Димитриан ответил твёрдым голосом:

      – Исключено.

      Дориан нервно кивнул, соглашаясь:

      – Покинув стены больницы, вы может навредить себе