О чем шепчут кипарисы. Иветта Манессис Корпорон

же расхлябанная походка: он покачивал бедрами и шаркал ногами, с годами она нисколько не изменилась. Сестры понимали, что его проход по палубе – это не бесцельная прогулка. Взгляд маленьких темных глаз Ари вскоре остановился на длинноногой светловолосой немке. Красотка и не догадывалась, что этот печально известный волокита вот-вот нарушит спокойствие ее путешествия.

      – Он совсем не изменился, правда? – прошептала Дафна.

      Ари подошел к тому месту, где, откинувшись на рюкзаки и подставив лицо солнцу, лежала девушка. Вокруг было достаточно свободного места, но, вместо того чтобы отступить в сторону, он намеренно перешагнул через нее. Поднимая ногу, Ари провел поломанными ногтями по ее бедру, и на загорелой коже появилась бледная царапина. Он слегка покачнулся, делая вид, что споткнулся, и опрокинул на нее кофе. Девушка вскинула голову.

      – Signomi, signomi[14], – забормотал Ари и, наклонившись, принялся грязными руками вытирать коричневую жижу с девичьих ног. – Извините, désolé, traurig, – продолжил он извиняться на разных языках, но туристка брезгливо подтянула ноги к груди.

      Ее спутник, поднимавшийся в этот момент с нижней палубы с пивом в руках, увидел, что к его девушке пристает рыхлый коренастый грек. Отбросив банки, он ринулся к тому, кто посмел прикоснуться к его возлюбленной.

      Немец был гораздо выше Ари и, нависнув над греком, неожиданно сильно толкнул его.

      – Мне очень жаль. Я случайно, совершенно случайно! – забормотал Ари на плохом английском, вставая на ноги.

      Но парень толкал его снова и снова, пока не прижал к поручням.

      – Не трогай ее! – кричал он на хорошем английском. Его цель была совершенно очевидна. Первый удар пришелся прямо в толстый живот Ари. Дафна и Попи ахнули, увидев, что грек согнулся пополам, словно из него вышибли дух. Но немец еще не закончил. Следующий удар пришелся Ари в челюсть – что-то хрустнуло, и он обмяк, запрокинув голову и повиснув на поручне.

      – Bitte, Anschlag![15] – просила своего парня немка, испугавшись, что эта вспышка ярости приведет их в греческую тюрьму.

      – Он убьет его! – закричала Дафна, закрывая глаза Эви, чтобы она не видела происходящего. Девочка уткнулась носом в ее грудь и заплакала. Пассажиры вокруг продолжали возмущаться, но никто не решался выйти вперед.

      К этому моменту на палубе собралось уже несколько десятков зрителей. Несколько мужских голосов призывали немца остановиться, но он не обращал внимания на эти крики. Многие из присутствующих здесь когда-то тоже хотели хорошенько вздуть Ари, и, если бы с ним дрался кто-то из своих, они не стали бы протестовать так громко.

      Но немец, что называется, вошел в раж, явно намереваясь заставить этого грязного грека сполна заплатить за возмутительное поведение. И ему было все равно, что тот уже весь в крови и корчится от боли.

      – Ты сошел с ума! – крикнула Дафна. Усадив Эви на колени Попи, она поцеловала ее в макушку, встала и решительно пошла к поручням. Она снова дышала соленым воздухом Греции,

14

Извините, извините (греч.).

15

Пожалуйста, прекрати (нем.).