Ее тайна. Слава Доронина

очень сложно: будто стекла в рот насыпали и заставляют с ним произносить это слово. – Ты был прав. Во всём. Спасибо, что помогаешь. Но… не мог бы ты выйти из комнаты? Я хочу одеться и привести себя в порядок. – Мне очень стыдно перед ним, а ещё он сильно смущает меня своим видом.

      Динар опускает глаза на мои руки, которыми я сжимаю края покрывала, и шумно выдыхает.

      – Да, конечно, – кивает он и выходит за дверь.

      Без его присутствия в комнате даже дышать становиться легче. Но спустя полчаса в дверь раздаётся стук.

      – Наташа, – слышу голос Асадова, – я приготовил ужин. Спускайся.

      Сам? Вряд ли я захочу пропустить такое. Не знаю, что за лекарство было в капельнице, но с каждой минутой мне становится лучше. И ещё я не такая слабая, как он думает. В детском доме надо мной, конечно, как Демьян, никто не издевался, но всякое бывало. И самое достойное – это собраться духом и не зацикливаться на случившемся. И зная Динара, смею предположить, что Демьян от него своё уже получил. Или ещё получит.

      Собрав волосы в высокий хвост, я натягиваю джинсы с футболкой и спускаюсь вниз. Из кухни пахнет очень аппетитно. Желудок сводит от голода, и слюна собирается во рту.

      – Жареная картошка? – изгибаю бровь, наблюдая, как Асадов ставит сковороду на подставку посередине стола.

      – А ещё мясная нарезка, зелень и овощи. Садись.

      – Ты умеешь готовить? Запах как из детства.

      Папа сколотил состояние, когда мне исполнилось десять, а до этого мы жили по средствам. Динар был рядом с отцом и Максимом, сколько я себя помню. И до недавнего времени я и предположить не могла, что буду жить с ним, а он останется единственным человеком из нашего окружения, который не отвернётся. Даже родственники, и те отказывались общаться.

      – Умею, – смеётся он. – Я ведь служил два года по контракту в горячей точке, там и научился. Мы тогда моё возвращение праздновали, помнишь?

      Когда он говорит про контракт и горячую точку, в голове вспышкой мелькает воспоминание, как отец с кем-то договаривается о выкупе. Динар тогда три месяца в плену провёл. Я об этом забыла.

      – И татуировка на шее с тех времён? – уточняю я, разглядывая рисунок.

      Не могу разобрать, что там, но смотрится красиво. Я ещё в прошлый раз обратила на неё внимание.

      – Да. С ребятами сделали, когда из плена выбрались. По пьяни дело было.

      Я задерживаю взгляд на его лице. Сейчас он улыбается, но его глаза смотрят на меня с беспокойством и интересом. Я больше не боюсь его, это какое-то другое чувство. Точно не страх. Благодарность? Ведь он спас меня, ухаживает и пытается заботиться. Почти как Макс…

      Я съедаю всё, что он накладывает мне в тарелку, и убираю посуду со стола.

      – Спасибо, всё очень вкусно.

      – Наташа, у меня через несколько дней поездка в Австрию. – Я резко поворачиваюсь и смотрю на Динара. – Оставлять тебя одну я не хочу. У тебя сейчас подписка о невыезде, но я всё решу. Следователь нормальный мужик. Паспорт заграничный у тебя есть?

      – Есть, –