Храбрая Беатрис и проклятье дрожунов. Саймон Моклер

очевидно, что на самом деле она бы хотела побрызгать лицо Беатрис.

      Эсмерельда положила кисточку. Встала из-за стола и удалилась, как если бы она была самым нормальным чело веком.

      – Извините, – сказала Беатрис, передавая слуге платок.

      – Она хотя бы не отрубила мне голову, – проговорил он, вытирая глаза.

      – И хотя бы у вас теперь есть золотой платок, – улыбнулась ему Беатрис. Она привыкла видеть хорошее даже в самой плохой ситуации.

      Слуга улыбнулся ей в ответ. Беатрис неожиданно пришла в голову мысль.

      – А вы бывали снаружи? – спросила она.

      Слуга отпрыгнул от неё, как будто наступил на пчелу. Похоже, он был в ужасе от вопроса. Он оглянулся, и ещё раз, как будто его могли наказать только за то, что он услышал слова Беатрис. Потом наклонился вперед, пошевелил пальцами вниз и вверх, словно изображал дождь. Показал на коридор, нарисовал в воздухе квадрат. И всё это он проделал за пару секунд.

      Дождь, коридор, квадрат. Беатрис была озадачена. На Рождество они играли в игру, где объясняли друг другу песню, книгу или известную битву, не используя слова. Но сейчас было не Рождество, и она была не в настроении играть.

      – Не важно, спасибо. – Она вздохнула, думая, что, наверное, никто и никогда ей ничего не расскажет.

      Слуга собрал грязную посуду со стола и унёс. Когда Беатрис подняла взгляд, он уже исчез. Это была ещё одна вещь, которая озадачивала Беатрис. Как это слуги так появляются и исчезают, прямо как по волшебству. Но в волшебство Беатрис тоже не верила.

      Дело в том, что, хотя Беатрис ничего не рассказывали, если бы ей даже и рассказали, что она королева, она бы не поверила. (Ведь ты бы тоже не поверил, если бы тебе сказали, что ты слон, которого прячут, не так ли?)

      Когда она смотрела в зеркало, она не видела королеву. Она видела девочку, которая неплохо шутит, не очень хорошо танцует, отлично метает ножи, потрясно стоит на голове и чьи волосы настолько кудрявые, что выглядят так, как будто в них птица свила гнездо. Правда, до сих пор такого не случалось, хотя Беатрис иногда оставляла на ночь окно открытым и раскладывала дорожку из крошек, ведущую от подоконника до её подушки, в надежде, что маленький воробушек поселится у неё в причёске.

      Вот таким образом Беатрис, её дядя, тётя и очень большой секрет жили вместе во дворце. Это был странный мир, практически мыльный пузырь, и, как и всем мыльным пузырям, ему бы пришло время лопнуть. А из-за того, что это был очень большой пузырь, размером со слона, это означало бы большой беспорядок.

      4. Десять комнат

      Дворец был единственным домом, который Беатрис когда-либо знала. Как тебе уже известно, покидать его ей запрещалось. Она никогда не заказывала овощной суп в деревне, не покупала новые подковы для лошадей, о которых она не догадывалась, что они у неё есть, и никогда не каталась в золотой карете по Аллее Онемевшей Попы. (Повезло ей.) Если смотреть на мир Беатрис со стороны, он казался очень странным, но для неё, застрявшей внутри, он был ещё страннее.