Девушка, которая застряла в паутине. Стиг Ларссон

что вокруг него начал собираться народ.

      Ханне Бальдер следовало сходить в магазин. В холодильнике не было ни пива, ни сколько-нибудь нормальной еды. Кроме того, Лассе мог вернуться домой в любой момент, а он едва ли обрадуется, если не получит даже пива. Но погода казалась совершенно удручающей, и, оттягивая выход, Ханна сидела на кухне, курила – хотя это было вредно для ее кожи, и вообще вредно – и пересматривала содержимое своего телефона.

      Дважды или трижды она прошлась по телефонной книжке в надежде, что там всплывет какое-нибудь новое имя. Но, естественно, ничего не обнаружила. Там присутствовали только все те же, уже уставшие от нее люди, и, вопреки здравому смыслу, она позвонила Мийе. Мийа была ее агентом, и когда-то они были лучшими подругами, мечтавшими о совместном завоевании мира. Теперь же Ханна стала для Мийи в основном муками совести, и она даже не знала, сколько извинений и ни к чему не обязывающих слов ей за последнее время довелось от нее выслушать. «Женщине-актрисе очень нелегко стареть, ля-ля-ля…» Это было невыносимо. Почему прямо не сказать: «У тебя потрепанный вид, Ханна, публика тебя больше не любит»?

      Мийа, разумеется, не ответила – ну и хорошо, ни одной из них разговор все равно удовольствия бы не доставил. Ханна не удержалась и заглянула в комнату Августа, только чтобы ощутить прилив тоски, заставлявшей ее прочувствовать, что она лишилась важнейшего дела жизни – материнства, и, как ни парадоксально, это придало ей немного сил. Каким-то извращенным образом жалость к себе приносила ей утешение, и она уже было задумалась, не сходить ли все-таки за пивом, как зазвонил телефон.

      Увидев на дисплее имя Франса, женщина еще чуть больше скривилась. Она весь день собиралась – но не решилась – позвонить ему и сказать, что хочет вернуть Августа. Не просто потому, что тоскует без сына, и – тем более – не из-за того, что думает, будто для него будет лучше жить у них. А чтобы избежать катастрофы, только и всего.

      Лассе хочет забрать парня домой, чтобы снова получать алименты, и бог знает, думала Ханна, что может случиться, если он явится в Сальтшёбаден и начнет отстаивать свое право. Возможно, силой вытащит Августа из дома, напугав его до безумия, и изобьет Франса. Ей надо заставить бывшего понять это. Но когда она ответила на звонок и попыталась изложить свое дело, разговаривать с Франсом оказалось вообще невозможно. Он кинулся взахлеб рассказывать какую-то странную историю, явно представлявшуюся ему «просто потрясающей и совершенно уникальной» и тому подобное.

      – Франс, извини, я не понимаю. О чем ты говоришь? – спросила она.

      – Август – савант. Он гений.

      – Ты сошел с ума?

      – Напротив, дорогая, я наконец поумнел. Ты должна приехать сюда, да, и немедленно! Думаю, это единственный способ. Иначе ты не поймешь. Такси я оплачу. Обещаю, ты упадешь в обморок. Представляешь, у него, вероятно, фотографическая память, и он каким-то непостижимым образом самостоятельно освоил все тайны изображения перспективы. Это так красиво, Ханна, так точно! Он светится,