Воробей под святой кровлей. Эллис Питерс

Шериф только недавно вернулся с пасхального съезда при дворе короля Стефана, где он представил отчет о денежных делах и доходах графства, а теперь нужно было приниматься за весенний смотр королевских войск, проверять состояние военных укреплений. Его помощник Хью Берингар уже отправился по этим неотложным делам на север, а Кадфаэль, твердо веря в здравомыслие, которое Хью проявлял в тех случаях, когда какой-нибудь бедолага попадал в переделку, угодив в лапы закона, горячо желал, чтобы Хью поскорее вернулся и сам разобрался в тяжбе, где пригодился бы его проницательный ум и умение непредвзято выслушать обе стороны.

      Лучше, чтобы расследование вел человек, который ко всему подходит со здоровой долей скепсиса, иначе преимущество всегда будет на стороне обвинения.

      Между тем сейчас вместо Хью явился сержант – крупный, представительный мужчина; человек неглупый и достаточно опытный, он был, однако, заранее расположен в пользу обвинителей, а не обвиняемого; вдобавок сержант привел с собой внушительную компанию горожан во главе с провостом Джеффри Корвизером. Этот достойный, порядочный человек отличался терпимостью; он никого не судил второпях, не вникнув хорошенько в суть дела; но и на него должны были подействовать многочисленные свидетельства почтенных горожан, которые присоединили свои голоса к жалобе пострадавшего семейства. Как на всякой свадьбе, свидетелей оказалось предостаточно, но показаниям свадебных гостей поневоле верилось только наполовину.

      Вслед за представителями власти явился Даниэль Аурифабер, несколько помятый после бурных и беспорядочных событий неудавшейся брачной ночи. Одетый по-будничному, он все еще пребывал в воинственном настроении, но ничем не обнаруживал скорби, какой следовало бы ожидать от молодого человека, у которого только что убили родного отца. Казалось, он даже чем-то смущен и поэтому особенно злится.

      Кадфаэль пристроился в задних рядах среди монахов, чтобы находиться между воинственно настроенными горожанами и входом в церковь и, если понадобится, загородить дорогу тому, кто, не убоявшись гнева аббата, вздумал бы ринуться в помещение. На самом деле он этого не очень опасался в присутствии сержанта, который прекрасно знал, что следует вести себя учтиво с отцом аббатом. Однако там, где собирается вместе дюжина людей, всегда может затесаться один неисправимый балбес, способный выкинуть неожиданную глупость. Оглянувшись через плечо, Кадфаэль увидел бледное, испуганное лицо Лиливина, однако тот стоял молча и спокойно, застыв в напряженном ожидании; быть может, юноша твердо верил в нерушимость церковного убежища либо же просто смирился перед судьбой, кто знает…

      – Оставайся внутри, юноша, и старайся не показываться на глаза, – бросил ему Кадфаэль через плечо. – Жди там, пока тебя не позовут. И предоставь все отцу аббату.

      Радульфус сдержанно поклонился сержанту, затем провосту.

      – После ночного переполоха я ожидал вашего прихода. Я уже знаком с обвинениями против человека, искавшего