Жизнь как искусство встреч. Михаил Щербаченко

найден, начинаются просмотры квартир, но взаимоприемлемого расклада никак не возникает. В основном варианты бракует жена, да и теща твердит, что она, в отличие от лимитчика-зятя, коренная москвичка и желает жить возле Кремля, вы заводитесь, начинается война нервов с периодической потерей человеческого облика. Так проходит почти год, и вот является спасительная комбинация: жене, сыну и теще – двушка, но зато стометровая, в сталинском доме и в самом центре; мужу – изолированная однокомнатная, но зато у черта на выселках. Стороны дают согласие. Наелись.

      Вы погружаете в грузовичок раскладушку, письменный стол со стулом и отбываете на новое поселение. Затаскиваете скарб на четырнадцатый этаж и вновь, как тогда, открываете шампанское. В окно грохочет и пылит шоссе, из кухни является стайка тараканов – взглянуть на нового хозяина. Вы подмигиваете им, глотаете шипучки и отчетливо, чтобы понятно было даже насекомым, произносите: «Тут жить нельзя». И немедленно начинаете строить план переезда. Квартирный зуд стучит в вашем сердце, и вы понимаете, что это уже навсегда.

      Садовый товарищ

      Вот дом, который построил я. Теперь хочу продать, потому что не нужен. А его никто не покупает – ровно по той же причине. Хотя прошу недорого. Воспоминания стоят дороже.

      Строго говоря, это даже не дом, а дачный домик, две комнатки и чердачное помещение, элегантно именуемое мансардой. Вода в колодце, газ в баллонах, удобства на территории, а территория – шесть соток. В общем, история восходит к началу девяностых годов. Для кого-то – лихих, но только не для меня.

      Резервация наша называлась красиво – «садовое товарищество». Но пасторальный образ не складывался: вместо благоухающих яблонь – пыльные грядки, вместо барской усадьбы – гадкого вида строительные вагончики (времянки, ставшие «постоянками»), вместо гостей в белых одеждах – облаченные в заношенные майки, треники и семейные трусы товарищи по работе, на которых не насмотрелся за трудовую неделю.

      Все это благолепие мне, молодому в ту пору человеку, не нужно было даром. Но, видимо, само это слово – «даром» – зацепило потаенные струны души. Шесть соток на работе выделяли бесплатно, глупо же не взять. А под постройку давали кредит, которого хватило аккурат на то, чтобы заказать в Костромской области брус для панельно-щитового домика (в народе его называли панельно-щелевым).

      Брус везли на самосвале, доехали к ночи, шел проливной дождь, завалились правым боком в кювет, все высыпалось, мы с шофером, грязные, как черти, часа два таскали доски на участок, чуть не померли. Потом до утра искали кран, чтобы вытащить самосвал… Именно в ту ночь я все понял насчет бесплатного сыра.

      Брус провалялся на участке целый год, видеть его было тошно, но каждый месяц приходилось идти в сберкассу, выплачивать по кредиту, и это предстояло делать аж десять лет. Но родное государство не оставило в беде. Случилась