Любимчик Эпохи. Катя Качур

на улице.

      Илюша сатанел от несправедливости. Перед братом жизнь радушно открывала все двери и сыпала лепестки на ковровую дорожку со словами «Чего изволите?» Перед его собственным носом двери с треском захлопывались, и за каждое мало-мальское удовольствие приходилось троекратно платить болью и страданиями. Жизнь вытравливала Илюшу из своих пределов, смеялась над ним, доказывала, что не по Сеньке шапка, не по рылу каравай, не по Трифону кафтан и не по Хулио Мария. Но он принимал вызов с азартной злостью, сжимал зубы и продолжал делать все то, что с легкостью позволял себе брат.

      Слава настигла его неожиданно. Из-за болезненной чувствительности он обнимал девочек мягко, тонко, надрывно, бархатный язык его касался губ деликатно, как бы спрашивая разрешения. С небольшим подсосом он ласкал девичьи неба и щечки изнутри так, будто гладил шиншиллу. Шелковистые, нереально нежные подушечки его пальцев дарили такие прикосновения, о которых в итоге заговорила вся школа. В седьмом классе его буквально за шиворот затащила в пустую раздевалку спортзала десятиклассница Тамарка, известная в округе шалава и нюхачка.

      – Ну… ты, говорят, нежный, – перемалывая челюстями жвачку, сказала она.

      – Н-не знаю, – Илюша научился уже не тупить взгляд.

      – Так сейчас и узнаем. – Она села на лавку, сняла фартук, расстегнула пуговицы на коричневом платье и выставила наружу сочные яблочные груди с вишневыми сосками. – Нравится, котенок?

      – К-красиво. – Кивнул он.

      – Давай проверь на упругость.

      Он подошел и подкрутил подушечками пальцев соски, будто тумблеры на магнитофоне. Она закатила глаза и застонала. Он полностью уместил ее буферы в ладони, поиграл, словно на клавишах рояля, и заскользил руками к позвоночнику, едва касаясь персиковых волосков на ее коже. Тамарка открыла рот, вывалив на платье розовую жвачку. Илюша припал губами к ее шее и начал медленно подниматься к подбородку. Десятиклассница замычала, как подстреленная олениха. В раздевалку огромными кулачищами постучал физрук и пробубнил:

      – Тамарка, открывай, шмара, у меня секция баскетбола начинается.

      Илюша встал с колен и поправил опухшие штаны.

      – Ты, котенок, «дури» не хочешь попробовать? – застегивая платье, спросила она.

      Илюша просиял. Таким козырем против Родиона он еще не обладал никогда.

      – Х-хочу.

      – Ну жду тебя после школы на заднем дворе, – сказала она и, приблизив к себе его лицо, поцеловала в губы. – Я тебя многому научу.

      – А б-брат мой можно п-придет?

      – Ну пусть, – засмеялась Тамарка, – если ты его не стесняешься.

      В конце уроков Илюша подошел к компании Родиона вразвалочку и встал, засунув руки в карманы брюк.

      – Че надо? – спросил Родион, отрываясь от толпы.

      – М-меня дома не жди, – процедил Илюша, – я с Т-тамаркой из десятого «Г» п-пойду «дурь» курить.

      – Да ладно врать.

      – С-спроси ее с-сам.

      – Я с тобой.

      – Только