Зверь-из-Ущелья. Бастард и жрица. Соня Марей

Сундук с самоцветами? Это значит… с алчным блеском в глазах? С желанием запустить руки и сжимать в горстях блестящие камни, наслаждаясь гладкостью и безупречностью формы?

      О, Матерь Гор. Вот позорище!

      – Я не настолько люблю самоцветы… Точнее, люблю… но не больше людей.

      Мысли путались, а язык молол чушь. Но чужак не смеялся, только смотрел внимательно. Так мы и застыли друг напротив друга, разделенные полосой лунного света – глаза в глаза.

      Слышит ли он, как зазвенел воздух между нами? Как в глубине земли задрожали ветви священного древа, а по венам потекло расплавленное серебро – обжигающе-горячее.

      Волшебство момента было столь хрупким, что казалось, любой звук сотрет его без следа. Даже ветер задержал дыхание, и звезды перестали моргать. Ночь сомкнула усталые веки, оставив нас только вдвоем.

      – Как тебя зовут? – он нарушил молчание первым.

      – Рамона. Из дома Алого Камня.

      Реннейр дернул краешком рта, будто хотел что-то сказать, но передумал. Опустился на камень и упер локти в колени.

      – Значит, Рамона, – из уст этого человека мое имя прозвучало по-особенному. – И все-таки, почему я здесь?

      – Я ведь говорила, что не знаю.

      Я и правда не знала. Даже догадок не было.

      – Я не искатель, у меня нет власти проходить сквозь врата. Я хочу узнать ответ на свой вопрос.

      Да что он заладил! В груди заворочалась злость. На свою оплошность, на его любопытство. На то, что вдруг оказалась беспомощной, как котенок.

      – Если бы я знала, я бы ответила!

      – Может, ты не отдаешь себе отчета в том, что ты хотела, чтобы я последовал за тобой?

      Он что, издевается? Точно! У него это на лице написано. Вот только меня муштровала матушка Этера, я без боя не сдамся!

      – Ну и самомнение у тебя, чужак. Ты думаешь, я настолько легкомысленна, чтобы…

      О да, легкомысленна – не то слово. И легковерна.

      – …чтобы пожелать оказаться наедине с мужчиной?

      «А почему бы и нет?» – внутренний голос, кажется, в сговоре с ним. Зудит, как назойливая муха.

      – …ночью, вдали от всех… – Воздуха не хватало. Приходилось жадно глотать его, чтобы закончить фразу. – Чтобы он…

      Чтобы что?

      Лестриец никак не желал опускать свой звериный взгляд и сбивал с праведного пути.

      Все вокруг казалось небывалым: этот странный возмутительный разговор, тихая ночь, укрывшая горы синей вуалью. Эта ночь глушила все звуки, кроме наших голосов и дыхания. Словно не осталось никого, кроме нас. Дети разных миров осторожно, нащупывая брод, пытались сблизиться и понять друг друга, но сталкивались и разлетались, как камни.

      А потом Реннейр шагнул ко мне.

* * *

      Реннейр

      – Ты не похожа на других искателей.

      Я Бездна знает где в компании чужачки, но, вопреки ее глупой попытке сбежать и бросить меня здесь, не видел угрозы. Я отнесся к ней не как к части закрытого народа, презирающего и смотрящего на нас с высоты неприступных гор, будто мы копошащиеся в мусорной куче муравьи.

      Пожалуй,