Учение о составе преступления в уголовном праве России и Китая. Коллектив авторов

[42]. «В так называемых “формальных” преступлениях, – утверждает Н. Ф. Кузнецова, – преступные последствия не требуют особого доказательства, а в “материальных” они доказываются судом специально, отдельно от действий»; вместе с тем «преступное последствие является обязательным элементом состава преступления[43]. Даже если бы дело обстояло именно так, то и тогда трудно согласиться с утверждением, что спор идет больше о словах и различие между материальными и формальными составами «непринципиально и не заслуживает того большого внимания, которое ему уделяется в нашей литературе»[44]. То обстоятельство, что в одном случае специальное доказывание требуется, а в другом – нет, подсказывает, что такое положение возникает не на пустом месте, существуют какие-то особенности отражения вредных последствий в законе.

      По мнению А. Н. Трайнина и его сторонников, эти особенности заключены в том, что преступное последствие: а) может носить нематериальный характер и потому трудно фиксируемо в законодательстве и на практике, к тому же б) оно сливается с деянием (например, при клевете или оскорблении). По нашим подсчетам, в действующем Уголовном кодексе РФ свыше половины составов преступлений – формальные, т. е. в них вредные последствия четко не обозначены. Но, во-первых, такие последствия не всегда носят нематериальный характер. Например, производство и сбыт немаркированных товаров или продукции, совершенные в крупном размере (ст. 171¹), – это экономическое преступление, способное причинить крупный материальный ущерб потребителю и в целом обществу, однако признак материального ущерба в качестве конститутивного в статье не указывается. Во-вторых, не всегда в законе последствия сливаются с действием. Так, в ст. 215³ в качестве альтернативного криминообразующего признака называется нарушение нормальной работы, которое возникло либо могло возникнуть. Тем самым закон различает фактически наступающие вредные последствия («повлекло нарушение») и угрожаемые («могло повлечь»). Во втором случае нет «материального» состава, поскольку наступление вреда не выступает обязательным требованием для такого преступления, как приведение в негодность нефтепроводов, нефтепродуктопроводов и газопроводов, а потому немыслимо слияние действия (бездействия) и вредного последствия. Такого слияния в законе и не происходит.

      Отсюда связывание формальных составов с нематериальным вредом, а по характеру описания в законе – влекущих слияние с деянием (действием, бездействием), от которого якобы невозможно отделить вредные последствия, недостаточно обоснованно, хотя, видимо, вполне мыслимы и ситуации, о которых говорят противники рассматриваемого деления.

      Столь же спорны доводы против выделения «усеченных» составов, к каковым теория и практика относят, в частности, разбой, вымогательство, бандитизм, пиратство, получение права на чужое имущество при мошенничестве.

      Как отмечается в отечественной уголовно-правовой литературе

43

Кузнецова Н. Ф. Избранные труды. СПб., 2003. С. 57. – Данную позицию Н. Ф. Кузнецова отстаивает и в Главе 1 Раздела III Части первой настоящей работы.

44

Кузнецова Н. Ф. Избранные труды. СПб., 2003. С. 65–66.