Жизнь за жизнь. Елена Паленова

коридоре она присела на кушетку, сосредоточилась на Сашиных мыслях, и на её сознание сразу же обрушился шквал громких незнакомых голосов и ярких жутких картинок. Всё это мелькало короткими обрывками, из которых складывался кошмарный сюжет – разъярённая толпа забила кого-то камнями и ещё живого сбросила в колодец. Кажется, колодец был тот самый, который Юля видела во сне, но утверждать это с полной уверенностью она бы не стала, поскольку в этот раз сверху сыпались тяжёлые булыжники, и на светлый квадрат она смотрела уже сквозь толщу мутной воды.

      В нос ударил едкий запах нашатыря.

      – Юля… Юлия Павловна, вы меня слышите?

      – Фу, уберите эту гадость, – поморщилась она, отодвигая от себя руку медсестры, которая прибежала спасать беременную посетительницу от обморока. – Нормально всё со мной.

      – На каком вы сроке? – хмуро уточнил Морозов.

      – Девять недель.

      – Часто сознание теряете?

      – Вы что, меня тоже лечить собрались? Это первый обморок за всю беременность. Переволновалась просто, и у вас тут душно.

      – Душновато, согласен, – доктор протянул ей руку и помог сесть, поскольку Юля когда-то успела разлечься на кушетке. – Пройдёмте в мой кабинет? Там свежее. И я хотел бы задать вам несколько вопросов, если вы в состоянии и не возражаете на них ответить.

      Юля не возражала, но, как выяснилось, уверенно передвигаться была не в состоянии. В глазах рябило, в ушах шумело… «Дурацкая телепатия!» – поняла она, сделав несколько шагов, и заставила свой дар убраться из Сашиной головы. Сразу же стало намного легче.

      В кабинете доктора и правда было свежо, поскольку кто-то заботливо приоткрыл окно. Геннадий Алексеевич усадил Юлю на стул, налил для неё воды из графина в высокий стакан, занял своё место за столом и поинтересовался:

      – Кто такой Егорушка?

      – Мёртвый маленький мальчик из моего ночного кошмара, – честно призналась Юля. – Извините, но у меня нет объяснения тому, что Саша отреагировал на это имя. Я просто ляпнула первое, что пришло в голову, чтобы хоть что-то сказать.

      – Мне кажется, реакция была не на само имя, а на всю картину в целом, – высказал свои предположения Морозов. – Интересный эффект, особенно если учитывать, что я уже больше месяца жду от этого пациента хоть каких-нибудь эмоций.

      – Вы бы поменьше его лекарствами пичкали, тогда и эмоции были бы, – проворчала Юля. – Зачем его привязали к кровати?

      – Он отказывается от пищи, – сообщил доктор. – Приходится кормить внутривенно, но капельницы его тоже не устраивают, поэтому и привязываем. Это временная мера. Большую часть времени ваш молодой человек относительно свободен. Он не буянит, просто не даёт персоналу выполнять назначения. Вы не переживайте, его никто здесь не обижает. Скажите, а давно у него изменилось поведение? Я спрашивал у отца, но он, кажется, вообще очень мало знает о своём сыне.

      Юля прекрасно понимала, что никакая информация сейчас не принесёт Саше ощутимой пользы, но нужно было что-то ответить, поэтому она решила рассказать историю своих