Охотники за привидениями и самый жуткий монстр. Корнелия Функе

нависало облачное небо, и куда ни глянь – ни единого признака жилья. Деревья без листьев отражались в серых лужах, и весна совсем не чувствовалась, хотя стоял уже конец марта.

      – Судя по безотрадному пейзажу, тебе придётся иметь дело с БОТРЯПом или с ТУФООБом, – сказала Хедвиг Кюммельзафт.

      – Вполне вероятно, – согласился Том. – Они чаще всего куролесят в таких сырых унылых местах.

      (Для бесценных читателей: БОТРЯП – это болотно-трясинное привидение, а ТУФООБ – туманный формирователь образов.)

      – А кто, собственно, выдавал тебе это экзаменационное задание? – спросила Хедвиг Кюммельзафт, объезжая большую лужу на дороге. – Профессор Лаутерфрессер?

      На горизонте показалась одинокая церковная башня.

      Том покачал головой:

      – Нет. Какой-то новый тип в экзаменационной комиссии. Очень неприятный. Профессор Шляймблатт.

      Хедвиг Кюммельзафт повернулась к Тому так резко, что чуть не наехала на дорожный знак, но вовремя успела затормозить.

      – Шляймблатт? – переспросила она, остановив свой старенький автомобиль на обочине дороги. – Лотан Шляймблатт?

      – Какое у него имя, я понятия не имею, – ответил Том и удивлённо посмотрел на напарницу: – А что с ним такое?

      Хедвиг Кюммельзафт нервно разминала кончик носа. Потом тряхнула головой и снова завела мотор.

      – Ах, да что это я, – пробормотала госпожа Кюммельзафт. – Ничего определённого тут не скажешь. История произошла больше четырёх лет тому назад.

      – Что за история? – спросил Том.

      – Ах, у меня со Шляймблаттом шёл ожесточённый спор о борьбе с духами-хлебателями. Он тогда пытался доказать мне действенность своего метода. Но дух, с которым он схлестнулся, вылакал бы его дочиста, словно чашку утреннего кофе, если бы не вмешалась я. И Шляймблатт мне этого не простил.

      – Ничего себе, и это вместо благодарности?! – удивился Том и невольно усмехнулся: – Но на кофе профессор мало похож. Скорее на стакан обезжиренного молока.

      Госпожа Кюммельзафт улыбнулась:

      – Ну, ты ведь знаешь, к каким последствиям приводит столкновение с хлебателем. Некоторые жертвы до конца жизни остаются белыми, как бумага для носовых платков. Боже, у меня разыгрался аппетит от вида твоей булочки. Надеюсь, Шляймблатт устроил нас в гостиницу, где можно съесть что-нибудь приличное.

      Уже смеркалось, когда они добрались до Болотного Пруда. Над дорогой висел туман, и первые дома деревни проступали сквозь белёсую дымку тёмными тенями. Болотный Пруд был старой деревней, такой старой, что Тому показалось, будто туман когда-то поглотил её и снова выплюнул в давно минувшее время.

      Узкая дорога, вымощенная булыжником, вела прямиком к большой церкви. Она стояла посреди деревни, на голой площади, вокруг которой теснились дома, словно искали защиты в тени могучей башни. Редко где горели огни.

      – Вид не очень-то гостеприимный, да? – заметил Том, когда Хедвиг Кюммельзафт припарковалась