Пассажир без лица. Николя Бёгле

вам смысл уносить ваши тайны в могилу? Скажите мне, кто меня похитил? Кого вы защищали? Если действительно этого не знаете, скажите хотя бы, что вы скрыли, чтобы затруднить расследование! Сегодня, в вашем возрасте, вы знаете, какое зло совершили. У вас было время поразмыслить. Подумайте о жизнях, которые вы разрушили! Облегчите свою душу перед смертью, Скотт Дайс, и помогите мне спасти мою.

      Последние звуки ее голоса угасли в мрачной тишине комнаты. Грейс подошла к мужчине и, преодолевая отвращение, в приступе ярости схватила его за плечи.

      – Почему вы продолжаете меня мучить? Это продолжает вас возбуждать даже в вашем нынешнем положении?

      Грейс дрожала от жажды мести. Все ее тело жило лишь желанием выплеснуть ненависть, тогда как мозг восставал против поступка, который был ей не характерен. Воспоминания о пытках и унижениях, пережитых ею, в это мгновение вынырнули из глубин памяти и открыли бездну страдания. Слезы ярости затуманили глаза.

      Она вонзила пальцы в плечи инвалида и хорошенько его тряханула, но тот не отреагировал. Она могла бы еще больше усилить нажим, если бы не заметила, что руки инспектора не просто скрещены на груди, но цепляются за ткань. Несмотря на сильную тряску, поза Скотта Дайса не изменилась ни на секунду. Заинтригованная этим сопротивлением со стороны человека, не способного уже ни ходить, ни говорить, она разжала яростную хватку и поднесла руку к груди старика.

      Под одеждой она почувствовала гладкую твердую поверхность, не имевшую ничего общего с человеческой плотью.

      – Что вы там прячете?

      – A к этому никто не прикасается, – прозвучал голос у нее за спиной.

      Грейс быстро стерла слезы со щек и резко обернулась. Ей понадобилось совсем немного времени, чтобы узнать белокурую медсестру, чья фигура выделялась тенью в дверном проеме.

      – Прошу прощения, я увидела, что дверь открыта, а поскольку сейчас мистеру Дайсу пора принимать лекарство, позволила себе войти, – извинилась медсестра, заметив укоризненный взгляд, брошенный на нее детективом. – Я зайду позже. Это не срочно.

      – Никто не прикасается? – переспросила Грейс, наклонив голову.

      – Это его папка с документами. Он всегда прижимает ее к себе. Даже когда спит.

      Заинтересовавшись, Грейс выпятила подбородок.

      – А вам известно, что внутри?

      Медсестра смутилась.

      – Ну же, – подбодрила Грейс, – меня трудно чем-то удивить или смутить.

      – Хм, когда его привезли сюда, он время от времени еще разговаривал. Однажды, когда я хотела взять папку, чтобы положить ее в ящик, он стал орать, как будто его убивают. Он мне сказал, что никто к ней не притронется. Что там все его досье на детей и… – молодая женщина даже начала заикаться от неловкости, – и что он хочет их сохранить до самой смерти.

      Грейс прищурилась от глубокого отвращения. Даже в этом состоянии он продолжал жить своим извращением.

      – Что еще он вам говорил?

      – Ничего, – ответила Кетти, пожав плечами. – Он больше не касался этой темы.

      Грейс