Уникум. Беллум. Дмитрий Александрович Билик

пояснила Света, холодно сверкнув глазами. – А что знают двое – знает и свинья. Слышал о таком выражении?

      – Четкеров рассказал? – спросил я.

      – Нет, но изначально информация исходила от него. Ты же понимаешь, что он стучит на тебя кому надо?

      – А этот «кто надо» уже передает сведения Уварову?

      – И по пути их может узнать кто-то еще. Откуда выяснил про тетку? – без обиняков спросила Терлецкая.

      – Одна птичка на хвосте принесла.

      – И из какого министерства эта птичка? – Терлецкая остановилась посреди двора.

      – Не задавай вопросы, на которые мне придется врать.

      – Ты не понимаешь, Максим. Речь идет о безопасности моей семьи. Мы никогда не афишировали способности тети. Либо ты говоришь, кто тебе сказал, либо никакого разговора не будет. Решай.

      Думал я недолго. Мне любыми способами необходимо было поговорить с теткой Терлецкой. К тому же наставник и словом не обмолвился, что информация секретная.

      – Якут.

      – Спасибо за откровенность, – сквозь зубы холодно ответила Света. – Он же вроде в отделе аналитики? Надо будет с ним поговорить. Пойдем.

      Есть мнение, что вся история идет по кругу. Мы уже прошли пренебрежительное отношение ко мне на первом курсе, после чего последовало сносное общение. Потом было любовное заклятие с последующим охлаждением, спасение Светки и снова ренессанс между нами. Значит, стоит немного потерпеть – и меня скоро опять начнут привечать.

      Двери главного дома открылись сами собой, приглашая нас войти. Я было подумал, что дело в магии, но все объяснилось обычным привратником. Или швейцаром – не знаю, как у высокородных это называется. У меня был лишь Тишка, который оказался и не совсем моим. К тому же высокий человек в костюме выполнял и другие функции. К примеру, он поклонился мне, приветствуя, и спросил у своей хозяйки:

      – Могу я предложить что-нибудь вашему гостю?

      – Нет, Александр. Он ненадолго. Могу поклясться, что он сыт. Его есть кому кормить.

      Я постарался пропустить ее слова мимо ушей, разглядывая дом. Да и не дом вовсе, какой-то загородный дворец. Версаль на минималках. Хрусталь, позолота, мебель из резного дерева, на стенах портреты в полный рост. Вон и Терлецкий-старший. А рядом, видимо, его супруга. Красотой Светка пошла в нее.

      – Нам наверх.

      Чем выше мы поднимались, тем медленнее становились шаги Терлецкой. Да и вся спесь из нее выходила. Света даже немного ссутулилась, будто хотела стать меньше. А оказавшись возле двухстворчатых запертых дверей, и вовсе заколебалась, словно раздумывая, стоит ли оно того. Но наконец поскреблась, тихо-тихо, как мышка, почуявшая за стеной кота.

      – Тетя, мы пришли.

      – Заходите! – раздался повелительный голос.

      Как только я оказался внутри, мне захотелось кашлять. А следом начали слезиться глаза. Сказать, что в комнате было накурено, – ничего не сказать. Пожилая Терлецкая сидела у окна лицом к дверям, попыхивая вонючей сигаретой в мундштуке. Я терялся в догадках, сколько же ей лет.