Книга шамана о жизни и смерти. Реальные истории исцеления. Альберто Виллолдо

в развитии, меня назвали умственно отсталым и поместили в класс для детей с отклонениями.

      К моему удивлению, почти никто из них ни слова не говорил на английском или, если уж на то пошло, на любом другом языке. Все наше общение было тактильным – прикосновения, жесты, – и я был в восторге от этого. Их не заботило то, что я говорю только по-испански. Весь следующий месяц я исследовал мир цветных кубиков, скалодромов и игр с мячом в компании детей, которые общались без слов.

      Пару месяцев спустя по настоянию моих родителей я прошел повторное тестирование, на этот раз с испаноговорящим психологом. Родители были ошарашены моим диагнозом и потребовали повторной оценки. Меня тестировала очень добрая женщина, которая поняла, что перед ней мальчик, травмированный войной. Она мягко беседовала со мной и не заставляла смотреть ей в глаза. В результате она сообщила школе и моим родителям, что я очень умный и способный ребенок и должен быть помещен в класс для одаренных. На следующей неделе меня перевели в класс для одаренных, и я обнаружил, что там никто не говорит по-испански. Единственное, что я знал по-английски, это числа. Учительница спрашивала других детей, сколько членов в Конгрессе США или что открыл Галилей, а затем обращалась ко мне и говорила: «Альберто, скажи нам дату и год». И я мог ответить ей на своем ломаном английском. Это был триумф!

      C тех пор мое обучение пошло как по маслу, но я никогда не забуду тот травмирующий опыт моего первого поступления в американскую школу.

      Пациенты, с которыми я работал в психиатрической больнице, каким-то странным образом напомнили мне тот класс для отстающих, в который меня поместил школьный психолог. Возможно, мы, врачи и студенты, просто не понимали языка, на котором говорили эти люди? Может быть, эти пациенты тоже получили травму, как я, и были неспособны выражать свои мысли так, чтобы другие их поняли? Может быть, внутри них бушевала какая-то странная война, о которой мы не знали? К сожалению, в психиатрических больницах нет классов для одаренных, есть только лекарства, которые усмиряют людей, делают их тихими и послушными. Я понял, как мне повезло, что с меня сняли диагноз «задержка развития и гиперактивность» до того, как эти состояния стали лечить риталином.

      После встречи с Гарольдом и понимания ограниченности западной психиатрии я постепенно разочаровался в выбранной карьере. Меня учили, что все проблемы с умом возникают из-за неправильного воспитания или детской травмы. А как насчет мира духов? Как насчет необычных психических способностей некоторых из моих пациентов? Еще больший интерес для меня представляла область науки, которая не была изобретена: медицинская антропология. Я хотел исследовать мифологию и методы лечения коренных народов. Мне не терпелось узнать, как потомки древних американских культур, чье великое наследие воплотилось в символике и сказаниях, определяли понятия «обычное» и «необычное».

      Доктор Стенли Криппнер, известный парапсихолог, стал тем человеком, который