Хрен с Горы. Изяслав Кацман

день, что я не успел хоть как-то отреагировать на несущегося папуаса с занесённой для удара палицей. Из ступора выхожу, только когда жаждущий размазать мои мозги по своей боевой дубине бонкиец, вскочив в один прыжок на помост, зацепился чем-то из своих ожерелий или амулетов за торчащий из бревна сучок и, растянувшись во весь рост, припечатался лбом о настил, а оружие, вырвавшись из правой руки моего несостоявшегося убийцы, крутанувшись в воздухе, брякнулось буквально в паре сантиметров от моих босых ног. Я стоял, ожидая, что сейчас этот психопат встанет и кинется на меня, докончив свой замысел. Но он лежал без движения.

      Появление на помосте рядом со мной Боре, Ваторе и Алкиных братьев и прочих её кузенов, выставивших боевые дубинки и ножи в сторону волнующейся толпы, я как-то пропустил. А вот как на свободное место по левому краю запрыгнул Длинный и точно так же выставил неслабых размеров нож, угрожая стоящим внизу, увидел. Уже потом я выяснил, что мой недавний пациент решил принять сторону могущественного колдуна, опасаясь, как бы тот (то есть я), чуя свою гибель от взбесившейся толпы, не начал напоследок чародействовать, мстя своим убийцам, и заодно вновь не вынул его многострадальную душу из тела. Такие вот выверты первобытного сознания.

      Именно главный деревенский хулиган перевернул не подающего признаков жизни парня, бросившегося на меня. Теперь понятно, почему он не завершил задуманное: на месте его правого глаза было кровавое месиво, а торчащий из бревна помоста сучок покрыт чем-то бурым. Вот такая нелепая смерть…

      В общем, впоследствии анализируя тот заполошный день, я склоняюсь к тому, что именно вмешательство Длинного, человека не то чтобы стороннего, но даже пострадавшего от моего колдовства, предотвратило расправу надо мной. Люди часто останавливаются перед непонятным и странным, а поступок записного деревенского хулигана, вставшего плечом к плечу с моими сторонниками на защиту Ралинги-соная, был именно таковым.

      Наша небольшая компания ушла с площади, пройдя сквозь толпу, которая мрачно расступалась, давая дорогу. Такой и была последняя яркая картинка этого дня: недобро молчащий коридор из человеческих тел, ощущение полной беспомощности и желание оказаться где-нибудь подальше – лучше всего в своей родной квартире с очередным фантастическим романом в руке.

      Мои друзья предполагали, что я отправлюсь ночевать к семейству Ваторе, но мне до жути хотелось побыть одному. И потому заявил, что проведу сегодняшнюю ночь в своей хижине. Возможная опасность со стороны желающих избавить деревню от колдуна меня совершенно не пугала – если честно, мне было просто всё равно.

      Дома было пусто и неуютно. Алка отправилась с остальными к родителям. Аппетита не было никакого, но всё же я решил заставить себя съёсть что-нибудь. В корзинке должны оставаться пальмовые лепёшки. Ага, должны, но не обязаны. От лепёшек только крошки. А вместо них наличествовал зверёк с серебристым мехом. На местном его название означало «крыса, всё время дрожащая от холода».