Хорошо любить поэта / И кого-нибудь «исчо». Елена Лаврентьева

ле, в старших классах. И вела драматический кружок. Комедия А.С. Грибоедова «Горе от ума» была моим дебютом. Ему предшествовала череда вечерних репетиций с учениками, которые относились ко мне вполне благосклонно и чуть-чуть снисходительно.

      Молчалин в исполнении Крюкова был неотразим! На первой репетиции бархатным тембром он эффектно произнёс: «Пойдём любовь делить плачевной нашей крали. Дай, обниму тебя от сердца полноты». На этом месте, после небольшой паузы, Крюков захихикал, а за ним – и все «артисты».

      – В чём дело? Продолжай! – я тоже невольно улыбаюсь.

      – А там дальше ремарка.

      – Какая ещё ремарка?

      – Лиза не даёт, – уже серьёзно отвечает Крюков.

      – Что-о-о-о? Крюков, ты в своём уме?! – возмущаюсь я. – Это же Грибоедов!

      Заглядываю в книгу и читаю: «Лиза не даётся». Если бы я стала объяснять разницу в значении этих глаголов, «Крюков и компания» подняли бы меня на смех. Да и среди критиков XIX века вёлся ожесточённый спор: «было» или «не было», а если по-народному – «дала» или «не дала» Лиза Молчалину?

      Из письма В.Г. Белинского В.П. Боткину от 16 апреля 1840 года: «Вышли повести Лермонтова. Дьявольский талант!.. Перед Пушкиным он благоговеет и больше всего любит “Онегина”. Женщин ругает: одних – за то, что дают; других – за то, что не дают…»

      И я благоговею перед Пушкиным и люблю Онегина, а вот с Татьяной у меня не сложились отношения…

      Когда в феврале книга была «почти» сдана в печать, случились известные события. Я не стала переписывать легкомысленное предисловие. Изменила только «финальный аккорд»:

      А я буду писать, несмотря

                                   ни на что, ариетточки!

      Несмотря на предательство друга и гопников рой,

      Несмотря на осеннюю слякоть и скудость горжеточки,

      Мой таинственный мир навсегда остаётся со мной.

Елена Лаврентьева

      «Когда-нибудь я буду знать…»

      Когда-нибудь я буду знать,

      Зачем об лёд жар-птица билась,

      Зачем гроши считала знать,

      Зачем навек в тебя влюбилась.

      Ни гордый дух, ни блеск ума

      Тебе наградой не служили.

      И были нищими дома,

      В которых мы с тобою жили.

      На поле битвы бросил меч,

      Не вынес раненого друга.

      Не произнёс в защиту речь,

      Забившись в угол от испуга.

      И развалился в море плот.

      И жизнь дотла сгорела в древе.

      И не созрел под солнцем плод

      В моём голодном плоском чреве.

      С ответом я не тороплю,

      Зачем вершат судьбу пигмеи.

      Я просто до смерти люблю

      Твой римский профиль на камее.

      Песенка Красной Шапочки

      Я любила Вас недолго:

      Три недели и два дня.

      Что-то есть у Вас от Волка,

      Что-то есть и от меня.

      Это сходство, между прочим,

      Сразу бросилось в глаза.

      Я проснулась среди ночи:

      Что-то против, что-то за.

      У меня берет с помпоном –

      Вы поэт, но без ружья,

      И по сказочным законам

      Не годитесь мне в мужья.

      Но охотника я тоже

      Никогда не полюблю.

      У меня мороз по коже

      От его любви к рублю.

      Плачет бабушка в кровати

      В белоснежном неглиже:

      – Где ж такого, внучка, взяти,

      Чтоб тебе был по душе?!

      А как же иначе?!

      Красавица Осень совета не спросит,

      Разлюбит кого – обязательно бросит.

      И будут дождинки блестеть на ресницах

      И таять улыбки на пасмурных лицах.

      Заглянет Зима и надолго останется.

      И снежною дымкою небо затянется.

      И будет царить снеговая порука

      И снежная баба отряхивать внука.

      Ворвётся Весна черноглазой цыганкой,

      С кострами и песнями, пляской и пьянкой.

      И будет кружиться у всех голова

      И шёлковой шалью стелиться трава.

      В соломенном кресле раскинется Лето,

      Рукой заслонившись от яркого света.

      И будет жужжать над вареньем оса

      И падать слезой на ладошку роса.

      Потом снова Осень, и снова Зима.

      И те же деревья, и те же дома.

      И