Пловец. Йоаким Зандер

не был поборником морали. You pay you play – «Кто платит, тот и решает», – так звучало их неофициальное кредо. Химикалии, оружие, табак – ничто их не останавливало. Эпплби даже представлял интересы Северной Кореи в начале девяностых. Хотя, может, это только миф. Неважно. Но Георг предпочитал быть в курсе того, чем занимаются его клиенты, и желательно до первой встречи.

      Он все еще потел после утреннего сеанса игры в сквош в спортзале. Светло-голубая рубашка от «Тернбулл-энд-Эссер» прилипла к спине. Фу, как противно. Оставалось только надеяться, что гости ничего не заметят. И с кофе надо завязывать.

      Скорчив гримасу, он опрокинул в рот чашку эспрессо.

      Георг пил кофе, как итальянцы. Один эспрессо всегда стоя. Он считал это признаком хорошего тона и пил стоя, даже в своем кабинете, когда его никто не видел. Важно было никогда не расслабляться и не забываться, чтобы сохранять имидж. Ты то, как ты выглядишь.

      Без пяти десять. Он собрал бумаги, блокнот, ручку. Бумаги не имели отношения к клиенту, но ему не нужно этого знать. Он не хотел заявиться на встречу с одной ручкой, как это делают практиканты.

      Георгу нравилась переговорная на седьмом этаже, и он предпочитал проводить встречи именно там. Угловая комната выходила на две стороны. Из окон открывался вид на офисные здания, напоминая Георгу о начале его карьеры. Уже семь лет он работал в этом пиар-агентстве. Прозрачные стены, отделяющие переговорную от опен-спейса, одним нажатием кнопки можно было сделать непрозрачными. Они на глазах у изумленных зрителей словно покрывались инеем.

      Первые недели на работе Георг тоже сидел в опен-спейсе и писал скучные аналитические отчеты для клиентов из сахародобывающей, автомобильной, химической и прочей промышленности и составлял тупые новостные рассылки. Тогда эти заиндевевшие стены казались ему самой прикольной вещью на свете. Ему нравилось смотреть, как старшие консультанты приходили в итальянских туфлях ручной работы, нажимали кнопку и скрывали переговорную от любопытных глаз.

      Теперь же сам Георг ловил на себе взгляды младших клерков. Он прекрасно их понимал. Когда-то он сам бросал те же взгляды в сторону переговорной. Многие из тех, с кем он работал вместе в начале карьеры, до сих пор были среди них. Не всем удалось сделать такую стремительную карьеру, как Георгу, и во взглядах коллег угадывалась зависть. Но они старались не подавать виду. Улыбались, махали, играли в игру.

      Георгу повезло попасть в это агентство после того, как он уволился из шведской адвокатской фирмы «Готтлиб» три года назад. Отца раздражал уже тот факт, что он работал с коммерческим правом в «Готтлибе». Для членов семьи Лёвов существовало только уголовное право. Только один принцип имел значение. Виновен или невиновен. Все эти гражданские процессы, мировые и деньги – это было низко и вульгарно. Это было для нуворишей и полукровок, не знакомых с традициями и этикетом, говорил его отец. Хорошо еще, что он не знал об обстоятельствах увольнения Георга из адвокатской фирмы.

      Отец