Дом непредсказуемого счастья. Лариса Соболева

знакомой, вот и кинула в машину.

      Славно выпуталась: подарили, решила передарить, потому что не подошел размер. Логично. А умный Костя усомнился:

      – Без упаковки.

      – Что? – не поняла она, так как до сих пор вычисляла, как попал в машину мужа бюстгальтер.

      – Странно, что вы дарите вещи без упаковки.

      – Можно водички?

      На самом деле в горле пересохло, еще бы! К тому же требовалась маленькая пауза. Следователь налил воды из графина в стакан из тонкого стекла и подал ей. Она пила и мучилась: «Вот что на самом деле он думает? Как понять, что ему надо?» Очередной вопрос Костика не стал неожиданностью:

      – Где вы были в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое декабря?

      – Дома, разумеется, – поставив стакан, ответила Юля. – В спальне. На втором этаже. На кровати. Одна.

      Когда она чеканила короткие фразы, он медленно поднял на нее глаза… а у Юли сердце ухнуло вниз: на нее смотрел инквизитор, который ровным и бесстрастным голосом задал очередной вопрос:

      – Свидетели есть?

      – То есть, кто-то должен был находиться со мной в спальне?

      – Достаточно, чтобы этот кто-то находился в доме.

      – Я была одна. Дети поехали с моей мамой в Великий Устюг к Деду Морозу… Я ждала Ивана, не дождалась, легла с книгой… э… с журналом… включила телевизор и заснула.

      – Что вы знаете о делах вашего мужа? – переменил он тему, слава богу.

      – Ничего. Абсолютно ничего. (Это была чистейшая правда, Ванька в бизнес ее не пускал.)

      – Враги у него имелись?

      – Откуда ж мне знать! Были, наверное, раз взорвали. Но Ванечка никогда не обсуждал дома неприятности.

      – А вы не интересовались.

      Юля отметила про себя, что у Константина свет Ильича препротивная привычка чаще констатировать, нежели задавать вопрос. Констатация механически настраивает на оборону и агрессию.

      – А зачем? – дерзко бросила Юля. Ух, ты! Костя в тупике, по его красивой роже видно! – Зачем мне дела мужа, дебиты-кредиты, приход-расход, какие-то проценты? Я до сих пор не умею вычислять проценты, в школе освоила только арифметику, алгебра для меня была уже пыткой, так что цифры – мои враги… или я их враг в бутике…

      Надо было зашить рот, прежде чем сюда ехать. Вон у следователя Кости глаза помутнели, видимо, женщин типажа Юли он органически не выносит. Или встречался в этом кабинете только с бандитками и бомжихами, оттого такой неласковый. «Сидит и молчит, – не без раздражения думала она. – Чего уставился, блин? Как будто я его кинула на сто тысяч баксов. Это взгляд убийцы, а не следователя».

      Она отвела глаза в сторону, чтобы отвлечься, а то коленки начали предательски подергиваться. Но на чем здесь остановить взгляд? Стена слева. Стена справа… ой, справа перед стеной пыхтел адвокат Саня. Впереди – Костя. А размер кабинета… у Юли сортир на втором этаже и то больше!

      – Попрошу не покидать пределы города, – вернул ее из дум следователь.

      – А? – встрепенулась она.

      Он