Ягодное лето. Катажина Михаляк

в глаза как-то так, что она действительно заснула на несколько секунд, а потом резким звуковым сигналом поставили ее на ноги и…

      – Конфету, дайте конфету… – начала она как всегда, поначалу вполне невинно. – Конфету! Я хочу конфету! КОНФЕЕЕЕЕЕЕТУУУУУУ!

      Врачи поспешно укрылись за ширму, отделяющую их от пациентки, потому что она уже начала яростно вцепляться зубами в те самые резиновые присоски, срывая их с себя, – начала с той, которая была на голове. С трудом удалось вместо этой присоски сунуть ей в рот сахар – сразу три куска.

      Со вздохом облегчения Габрыся тут же спокойно отдала все присоски и мило улыбнулась.

      Больше ее никто не пытался лечить.

      Сейчас паренек, перед которым она восседала на корточках, подозрительно и не без удивления взирал на ее широко раскрытые неподвижные глаза и разинутый рот.

      – И что эта служба делает? – недоверчиво спросил он, но Габриэла не отвечала, ей, видимо, в этот момент снился принц на белом коне. – Эй, пани! Пани! Что эта секретная служба делает?

      Он потряс ее за плечо. Она проснулась, заморгала и…

      – Конфету. Дай мне конфету! Мне срочно нужно съесть конфету!

      – Руку давайте – я вам насыплю, – спокойно ответил мальчик.

      И насыпал.

      Габриэла трясущимися руками запихала конфеты в рот и начала быстро жевать, от наслаждения прикрыв глаза.

      – Так что там с этой тайной организацией, которая избавляет медведей от запоров? – спросил мальчик, и Габриэла подавилась конфетой.

      – Вот же дура! – икнула она, выплевывая остатки белых косточек.

      Остатков было немного – большую часть она успела проглотить.

      Она просидела в туалете до позднего вечера. И вышла оттуда, став легче на пару кило. И все равно счастливая. Потому что следующий приступ «пришибленности» теперь грозил ей не раньше чем через пару месяцев, а то и позже, разве это не повод для радости?

      Марта-Нарта, как и полагалось хозяйке, встречала Габрысю на самом верху лестницы. Она стояла, скрестив руки на груди, пристально глядя на костыли девушки. Габриэла несмело улыбнулась и начала взбираться по ступенькам.

      – Справишься или мне для тебя какой-нибудь специальный подъемник оборудовать? – спросила Марта.

      Габрыся залилась краской, улыбка сползла с ее лица:

      – Я сссправлюсь, конечно, справлюсь. А эти костыли – они так просто, иногда. А вообще у меня есть обувь специальная – в ней вообще не видно, что эта нога у меня… не такая…

      – Ну и хорошо, – кивнула Марта. – Все равно тебе на лошади ездить, а не ногами бегать.

      – Точно!

      – Никаких поблажек тебе и дополнительных тарифов я не дам…

      – Да мне вообще никаких тарифов не надо!

      – … потому что ты знала, на что идешь, откликаясь на мое предложение. Поскольку у меня нет жалости к собственному дитятку, вон там сидит, а ведь у него с мозгом проблема, – так и тебя жалеть не собираюсь. Он, хоть у него и руки крюки, растут