Я б ему дала. Марья Коваленко

чашка – осталась после чая. А какие еще приспособления могут понадобиться, представлений не было.

      В бухгалтерской работе каких только знаний не требовалось, но хотя бы навыки сомелье никто не спрашивал.

      – Хорошо, до встречи внизу! – за нас двоих ответил князь и снова буксиром потянул меня за собой.

      О том, что нам лучше бы остановиться, подождать хозяина усадьбы, почему-то не думалось. Абашев умудрился нащупать на стене выключатель и обеспечить нам свет. А твердая рука на талии блокировала вообще любые мысли.

      Молчаливый и сосредоточенный князь, пожалуй, был настырнее бульдозера. Я лишь охнула, чуть не поскользнувшись на первой каменной ступеньке, и ударилась локтем о дверь, когда попыталась восстановить между нами пионерское расстояние.

      Как вскоре выяснилось, последнее было фатальной ошибкой. На пионерские расстояния у Абашева оказалась какая-то аллергия – жуткая непереносимость. А дверь… Она закрылась. Вначале мне показалось, что не до конца, что нужно лишь потянуть на себя необычную кованую ручку. Но глухой крик хозяина усадьбы заставил до боли укусить губу.

      – Нет! Да что же это такое?! – Старика мы не видели, но паника в голосе слышалась отлично.

      После этих слов меня не церемонясь сняли с лестницы, поставили на каменный пол погреба, и князь тут же поднялся к двери.

      – Она не открывается! – подергав пару раз ручку, прокричал он Левданскому.

      – Замок старый! Клинит иногда. Мы потому изнутри эту дверь не захлопываем.

      – Твою… А ключ какой-нибудь здесь есть?

      – Замочная скважина только снаружи. Я сейчас попробую открыть.

      Антон Павлович внезапно замолчал. На минуту за дверью воцарилась тишина, а потом послышались металлический скрежет, стук, проклятия и крики.

      Кричал хозяин усадьбы. Кому именно, понять было сложно, но количество редких цветистых ругательств наверняка удивило бы и филолога.

      Я не удивлялась совсем! Размер моего шока достиг такого предела, что сильнее впечатлиться уже и не получилось бы. Мы с князем находились наедине в холодном закрытом помещении. Без окон, без возможности выйти. На двоих у нас имелась одна чашка и одна мокрая рубашка, на которой почему-то постоянно останавливался мой взгляд.

      Скорее всего, это был какой-то синдром! От стресса! Психика спасалась как могла и вместо перспектив провести здесь час или ночь подсовывала симпатичные картинки. Крепкую мужскую грудь под тонкой тканью, рельефные мускулистые руки с синими жгутами вен, твердый пресс с моими любимыми кубиками…

      «Здоровая женская реакция на опасность!» – успокаивала я себя.

      «Это точно лучше, чем кричать от ужаса или рухнуть в обморок!» – уверенно улыбалась князю, чтобы тот даже не смел подумать, что меня надо спасать.

      Вот бы еще хватило этого самовнушения надолго… Чтобы не замечать низкие потолки, мигающую лампочку и серые стены. Но после нескольких попыток открыть дверь ключом Антон Павлович жалобно сдался.

      – Замок… чтоб его черти драли! Заклинило. Плотник нужен. Или топором дверь рубить.

      Я